2 июня в Государственном музее современной истории России состоялась презентация новинки серии «ЖЗЛ» «Катаев: „Погоня за вечной весной“». Мероприятие вызвало большой интерес литературного и журналистского сообщества, чему способствовали как масштаб дарования героя книги, так и личность ее автора — известного писателя Сергея Шаргунова.

Непосредственная работа над книгой заняла у Шаргунова два с половиной года, в течение которых он, по собственным словам, засыпал и просыпался с мыслью о Катаеве. Писатель любил называть свои произведения строчками из произведений чужих: так, «Белеет парус одинокий» — разумеется, из Лермонтова, а, к примеру, словосочетание «Алмазный мой венец» взято из сцены «Бориса Годунова», которую Пушкин не включил в окончательный текст. В этой связи — в качестве подзаголовка — Шаргунов хотел взять именно катаевские слова: «Погоня за вечной весной», — так писатель характеризовал свою жизнь. Впрочем, Шаргунов ссылается здесь на еще одно чужое — цитату из песни Егора Летова: «Вечная весна в одиночной камере».

Двумя главными источниками стали для Шаргунова свидетельства родственников Катаева и архивные материалы, с которыми Сергею помогала автор нескольких книг серии «ЖЗЛ» Оксана Киянская. «Катаев» вводит в научный оборот, в частности, письма Мандельштама, Зощенко, Багрицкого, Петрова, которые хранятся у племянницы Анны Коваленко — одесской жены Катаева. Отметим, что на обложке книги — ранее неизвестные акварели Катаева, и это далеко не все новшества, которые преподносит читателю Шаргунов.

Ректор Литературного института Алексей Варламов поддержал начинание издательства «Молодая гвардия», которое нередко приглашает в «ЖЗЛ» не профессиональных литературоведов — специалистов, не отступающих от определенной темы, а тех, кто чувствует себя в литерутуре более свободно и раскованно. С мудростью человека, написавшего шесть книг «ЖЗЛ» о советских писателях, Варламов отметил, что биография Катаева, несомненно, позволит лучше понять наше недавнее прошлое — русский ХХ век.

Внучка писателя Тина Катаева — от себя и от лица своей матери Евгении Валентиновны — поздравила Шаргунова с поистине титаническим трудом, с которым, по ее словам, справился бы далеко не каждый молодой человек. Шаргунов, в свою очередь, поблагодарил Тину за фотографии из семейного архива Катаевых, которые она предоставила и которые были опубликованы в книге. Биографию деда Тина Катаева еще не прочитала, но уже знает, что в книге этой она обнаружит сюрпризы — то, о чем в семье Катаевых только догадывались, а Шаргунову удалось «раскопать» и обнародовать.

— Уверена, что кое-что нам, семье, не понравится, и мы с Сергеем еще обязательно «поцапаемся». Но это нормально, ведь речь идет о живом произведении, — добавила Тина Катаева.

— Раньше говорили: «Я Пастернака не читал, но осуждаю». Я же буду действовать по другому принципу: книгу «Катаев» я еще не прочитал, но уже поспешу похвалить ее, — сказал литературовед, писатель, ведущий программы «Игра в бисер» Игорь Волгин. — Катаев — писатель уникальный; по крайней мере, я не знаю, кто еще блестяще начал, потом два-три десятилетия «буксовал», а потом снова раскрылся, — с Катаевым это произошло в 1950—1960-е годы.

Те, кто «Катаева» уже прочитал, не скупились на заслуженные комплименты: Шаргунов написал потрясающе интересную книгу о человеке с фантастической биографией. Так, поэт, публицист, критик Юрий Кублановский рассказал, что прочитал книгу Шаргунова залпом:

— Главы, на которые она разбита, имеют законченный сюжет, так что их можно читать по отдельности — как небольшие захватывающие произведения. В молодости, считая себя ярым диссидентом, я с гневом читал интервью Катаева, в которых тот признавался, что уважает Ленина и не расстается с томиком его сочинений. Считая, что нахожусь с Катаевым по разные стороны баррикад, я, тем не менее, сразу отдал должное его повести «Уже написан Вертер» (1979) — о бойне, которую красные учинили в Одессе. По сенсационности публикации это произведение можно сравнить с «Одним днем Ивана Денисовича».

Не осталась в стороне от поздравлений в адрес Шаргунова и Ирина Лукьянова, хотя на Катаева она тоже имела — и имеет — виды: после того как в 2006-м году в серии «ЖЗЛ» вышел ее «Корней Чуковский», Ирина решила написать биографию именно Валентина Катаева. Однако работу над рукописью она так и не завершила, и Шаргунов ее опередил.

— Несмотря на это соперничество, я за Сергея рада. Мы с ним заключили пакт о ненападении и взаимопомощи, — сказала Ирина, признавшись, что, как она надеется, и ее книга о Катаеве тоже увидит свет.

В ответном слове Шаргунов заявил, что не ставил цель написать «житие святого Валентина», но защитить своего героя от несправедливых нападок было для него делом чести. И Шаргунов доказывает, что неправ был Бунин, когда написал в «Окаянных днях»: «Был В. Катаев (молодой писатель). Цинизм нынешних молодых людей прямо невероятен. Говорил: „За сто тысяч убью кого угодно“». На самом же деле слова про убийство за сто тысяч были цитатой из рассказа «Опыт Кранца», который Катаев приносил Бунину. Не может согласиться Шаргунов и с Борисом Чичибабиным, которому было «жалко негодяев — как Алексей Толстой и Валентин Катаев».

Книгу «Алмазный мой венец» критиковали даже не за панибратство, а за то, что судьба многих из тех, о ком написал Катаев, сложилась более или менее трагично, а Катаев, мол, жил и здравствовал. По мнению Шаргунова, за всеми обвинениями в цинизме, предательстве и продажности чаще всего стояла обыкновенная зависть к катаевскому дару.

— Давайте говорить прямо: Катаева всегда травили… Идею преемственности страны он ставил во главу угла и противился всему, в чем видел расшатывание государственных устоев. При этом Катаев всегда выступал в защиту свободы творчества — например, когда пытался защитить Солженицына.

Жизнь Катаева вобрала в себя множество исторических эпох — от Николая II до Горбачева. Первая мировая война, ученичество у Бунина, тиф, не позволивший Катаеву сесть на корабль до Константинополя. Деникин, Троцкий, Сталин. Влюбленность в сестру Булгакова Лелю. Идея романа «Двенадцать стульев», подаренная Ильфу и Петрову — младшему брату Катаева, который писал под этим псевдонимом… В доме Асеева Катаев дрался с Есениным, а в доме самого Катаева провел свой последний вечер Маяковский. После Великой Отечественной войны основанный Катаевым журнал «Юность» открыл большую дорогу в литературу многим знаменитым писателям, которых впоследствии стали именовать шестидесятниками. Постоянно подвергаемый критике со стороны консервативных кругов, Катаев так и не получил право возглавить «Литературную газету», а страсти вокруг его произведений порой сталкивали между собой всесильные советские ведомства — идеологический отдел во главе с Сусловым и КГБ Андропова.

Отвечая на вопрос, как Катаеву удалось стать заслуженным советским писателем и Героем Социалистического Труда, несмотря на службу в Белой армии, Шаргунов еще раз сослался на твердую государственническую позицию Катаева. Именно на нее, а не на конформизм, следует делать акцент, при анализе сложных жизненных поворотов Катаева. В 1920 году в Одессе Катаев оказался на грани расстрела как участник «Врангелевского заговора на маяке», а после этого, остро переживая распад империи, перешел на сторону красных, в которых увидел спасителей России.

Шаргунов подчеркивает, что за свои почти 90 лет Катаев прожил сотню жизней и, несомненно, состоялся бы как писатель при любых властях и любых режимах. Но флюгером Катаев — опять же — не был: просто жизнь была для него Большой Игрой, и в эту игру он умел играть.

— Жизненная амплитуда Катаева — от расстрельного подвала Одесской Ч К до золотой звезды Героя Социалистического Труда в кремлевском зале — поражает нас сейчас, и будет предметом интереса следующих поколений читателей, — резюмировал Шаргунов.

Фотографии Максима Посмитного