В 2017 году нашему издательству исполняется 95 лет. За эти годы изданы два с половиной миллиарда книг, которые оставили заметный след в жизни нескольких поколений не только читателей, но и писателей. О вехах сотрудничества с «Молодой гвардией», об истории написания своих книг — вспоминают наши авторы.

Геннадий Прашкевич — писатель-фантаст, поэт, историк фантастики:

— Книги издательства «Молодая гвардия» я знал со школьных лет.

В выходных данных (я обращал на это внимание) часто печатались обращения: «Если вам понравилась эта книга… или не понравилось… напишите нам».

Я писал. В провинции ценишь такие обращения.

Иван Ефремов

Однажды я написал Ивану Антоновичу Ефремову (на адрес издательства), прочитав его повесть «Звездные корабли». Не верил, конечно, что он ответит, негативный опытнакапливался. До этого (во втором классе) я уже звонил по телефону Тургеневу. Чего это Герасим у него такой тупой? Я очень сильно переживал за Муму. Под именем писателя Тургенева в «молодогвардейской» книжке стояли цифры: 1818 — 1883. Сразу было ясно, что это телефоны. Вот я и набрал номер. Трубку взяла женщина. «А можно Ивана Сергеевича?» — спросил я, от смущения даже не поздоровавшись. Женщина ответила, тоже не поздоровавшись: «А ты ему вечером позвони. Сейчас он в вагонном депо на дежурстве».

Я растерянно повесил трубку.

А вот Иван Антонович Ефремов мне ответил.

Автор «Молодой гвардии». Ученый и писатель. Самый настоящий.

Жюль Верн

И, ответив, плотно взял шефство над юным любителем палеонтологии и литературы из далекой сибирской железнодорожной станции Тайга. Присылал книги, приглашал в экспедиции (это уже старшие классы). Счастливая встреча, несомненно, во многом сформировавшая меня. В семидесятых я сам начал печататься в «Молодой гвардии». Сперва в альманахах, потом вышел отдельный томик в серии «Библиотека советской фантастики». Затем был перерыв (не у меня одного), а в девяностых в Москве на очередной книжной ярмарке Вадим Викторович Эрлихман стал уговаривать меня написать об Ефремове, наверное, уже знал мои книги об ученых, поэтах и писателях. Я упорно отнекивался. Но Вадим Викторович — тоже человек упорный. Он уговорил меня написать о Жюле Верне. Я решился ивдруг сам для себя совершил множество открытий. Оказывается, в первом варианте романа «80 000 километров под водой», капитан Немо (поляк по происхождению) топил толькорусские корабли. В романе «Замок в Карпатах» Жюль Верн вплотную подошел к основам европейского авангардизма. В «Таинственном острове» открыл для французской литературы новый тип героя — Строителя, а не Мстителя, как было до того. А еще — трагедия сына… трагедия великой любви… разочарование в прогрессе… Может, поэтому критики впоследствии корили меня за то, что я не открыл читателям величайшую тайну — клёпаным был корпус «Наутилуса» или сварным. А другие критики утверждали, что Е. П. Брандису (биографу Верна) моя книга не понравилась бы. А я дружил с Евгением Павловичем и, когда писал о Верне, помнил его жалобы на то, как приходилось ему (по разным серьезным внешним обстоятельствам) вновь и вновь показывать Жюля Верна только как романтика и энтузиаста, а не как ищущего и страдающего человека.

С Борисом Стругацким

Книгу о братьях Стругацких для серии «ЖЗЛ» мы писали вдвоем с писателем и историком Дмитрием Володихиным. Не во всем сходились в суждениях, но Борис Натанович, прочитав рукопись, принял нашу работу. Я, кстати, многие годы дружил и с Аркадием Натановичем. Незадолго до смерти Аркадий сказал мне: «А, знаешь, ведь идеи более красивой, чем коммунизм, человечество пока всё-таки не придумало».

Станислав Лем

Вот с этого и начинаются книги, — по крайней мере, я считаю так.

Затем был Станислав Лем — сумрачная, трагическая фигура, признанная во многих странах, но не оцененная на родине. Не поляки, а мы с критиком и литературоведом Владимиром Борисовым написали первую биографию Станислава Лема. Самую первую! Пани Барбара (жена Лема) книгу оценила. Это подумать только, первая биография писателя столь знаменитого!

А о Толкине мы писали с Сергеем Соловьевым. Это книга о человеке, который никогда не собирался быть писателем. Это книга о человеке, с детства изобретавшем (и весьма эффективно) новые языки.

Джон Толкин

А затем была моя книга о Брэдбери — о нежном счастливчике, который писал вовсе не о том, как в жестоком будущем будут жечь книги, совсем нет, он писал о том, как в самом жестоком будущем книги будут спасать. И о том, что книга сама по себе может спасать и воспитывать людей, напитывать их жизнь светом и радостью.

Чему учит работа с издательством «Молодая гвардия?»

С чего вообще начинается работа биографа?

Если вы думаете, что с изучения документов, то этого мало.

Вот вам пример. Я был хорошо знаком с Робертом Шекли. Тощий, впечатляюще длинный, выпяченные губы на узком лице, ничего от той рыжей шевелюры, которая красовалась на первых его книжках. Морщины — резко вниз от глаз к уголкам рта. Курил только красный «Кэмел». Вечная клетчатая ковбойка, вечные джинсы, кроссовки.

Рэй Брэдбери

«Почему вы не напишите автобиографию?» — спросил я его. «А кто ее купит? — ответил он. — В Америке меня давно не читают». Он был потрясен интересом русских читателей к своим книгам. Оказывается, есть страны, в которых еще можно говорить о литературе. «В романе, в повести, в рассказе, как в анекдоте, должна быть кульминация, должен быть центр натяжения, на котором держится сюжет. Литература — игра. На всех уровнях. Я ничему не учу. Я играю с читателем». — «Но почему, Роберт, вы так много пишите о смерти?» Он ответил: «Да потому что это самый интересный момент в жизни».

Вот если бы я писал сейчас о Шекли, то начал бы книгу с самых простых деталей. С того, например, что в юности он хотел играть на гитаре, мечтал быть, как Фрэнк Синатра. Чтобы повидать большой мир, даже записался в армию. Не признавал возможной власти машин. «У них нет воображения». И я мог бы начать даже с того, как однажды, протянув за столом солонку застеснявшемуся русскому фэну, Шекли пришел в полный восторг, когда фэн в приступе еще большей робости вместо «фэнк ю» произнес «фак ю».

«В литературе, в отличие от шахмат, — написал мне когда-то замечательный советский фантаст (тоже автор „Молодой гвардии“) Георгий Гуревич, — переход из мастеров в гроссмейстеры зависит не только от мастерства. Тут надо явиться в мир с каким-то своим личным откровением. Что-то сообщить о человеке человечеству. Например, Тургенев открыл, что люди (из людской) — тоже люди. Лев Толстой объявил, что мужики — соль земли, что они делают историю, решают мир и войну, а правители — только пена, только играют в управление. Что делать? Бунтовать — объявил Чернышевский. А Достоевский открыл, что бунтовать бесполезно. Человек слишком сложен, нет для всех одного общего счастья. Каждому нужен свой собственный ключик, свое сочувствие. Любовь отцветающей женщины открыл Бальзак, а Ремарк — мужскую дружбу, и т. д. А что скажете миру вы?»

Читайте также: Геннадий Прашкевич: «Фантастика — это умение понять, что будет существовать завтра».

Вот я и помню (до сих пор) эти слова.

И, конечно, стараюсь им соответствовать.

Серия «ЖЗЛ» — это поистине мировая история. Великолепная, история. Нескончаемая история.