Одной из первых книг нашего нового направления «МГ—NEXT» (стала биография знаменитого разведчика Рихарда Зорге (1895—1944). Об удивительной судьбе «советского ниндзя» мы поговорили с автором книги «Зорге. Неудобный» Александром КУЛАНОВЫМ – писателем столь же незаурядным, как и его герои. Что ни личность – то загадка, что ни история – то детективная. Распутать все нити – крайне непросто, и аналитическая работа в творческой лаборатории Александра Евгеньевича, словно в детективном агентстве, кипит нешуточная.

ЧАСТЬ I. «ПИСАТЬ О ГЕРОЕ КУДА ПРОЩЕ, ЧЕМ БЫТЬ ИМ»

ЧАСТЬ II. ШПИОНСКИЙ ТОКИО: РАССЛЕДОВАНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ…

– С осени 1933 года Зорге на постоянной основе жил в Токио. Какой отпечаток наложил на его жизнь и деятельность специфический для европейца японский климат?

– Известно, что «Рамзай» ненавидел летнюю токийскую жару и всепроникающую влажность. В книге об этом рассказано довольно подробно – на основании писем самого резидента и воспоминаний его радиста Макса Клаузена. Представьте себе процесс шифровки и передачи сообщений в наглухо закупоренной комнате при температуре около 40 градусов и абсолютной влажности. Это был своего рода токийский «хаммам» на протяжении нескольких часов: к пару еще примешивался дым, которым пытались травить злющих комаров. И так по нескольку раз в неделю… 

– Зорге как журналист, японовед, специалист по сельскому хозяйству, геополитике – каков он был в этих ипостасях?

– В некоторых он был просто хорош, а в некоторых – великолепен. Зорге ведь не работал репортером, он был журналистом-аналитиком, что подразумевает очень высокую степень понимания освещаемых проблем. Ранее, в Китае, он много писал для аграрных журналов, имея степень доктора (по-нашему – кандидата) наук в области экономики сельского хозяйства, и он хорошо разбирался в дальневосточном рынке соевого шрота. В Японии же ему понадобилось глубоко вникнуть в основы японской экономики, политики, даже психологии, и равных ему европейских журналистов-японоведов было в то время немного. Сам Зорге говорил, что если бы он не стал шпионом, то стал бы ученым, японоведом.

На конференции, посвященной Роману Киму. 2016 год

Что касается геополитики, то это апофеоз работы Зорге. Глубокое осмысление глобальных политических процессов дало ему возможность практически на равных общаться с отцом-основателем германской геополитики Хаусхофером и давать советы его ученику – германскому послу в Японии генералу Отту; а кроме того, влиять – через своего друга и агента Одзаки – на принятие решений японским правительством принца Коноэ.

– Многих волнует тема личной жизни Зорге. Насколько я знаю, все его жены и возлюбленные были исключительно европейками. Японкой была только одна – но именно с ней связана, пожалуй, сама трогательная, трагическая, душераздирающая история…

– У Зорге было две жены, которые носили этот статус более или менее официально (бумаг, подтверждающих факт браков, не обнаружено и, скорее всего, документов таких никогда не было): немка Христиана Герлах и русская Екатерина Максимова. Возлюбленных было много – и японки в их числе. Одна из них действительно вошла в историю: девушка по имени Ханако Исии после войны добилась от властей тюрьмы, где был повешен Зорге, разрешения эксгумировать его останки. После кремации она перезахоронила их на городском кладбище, воздвигла первый памятник Зорге и написала о нем три книги (или, фактически, одну, состоящую из трех частей). Книги чрезвычайно интересные, никогда до сих пор на русский язык не переводившиеся. В ближайшем будущем это наконец должно произойти – не сомневаюсь, что Зорге откроется нам с неожиданной стороны. Да и саму Ханако нередко представляют в совершенно неверном свете. Один автор дописался недавно до того, что – ввиду незнания японских реалий и по неконтролируемости собственной фантазии – счел ее проституткой. Как говорится, кто о чем…

На презентации книги «Зорге. Неудобный» на книжном фестивале «Красная площадь». 2017 год

– На Западе из Зорге пытались слепить эдакого русского Джеймса Бонда. Импонирует ли вам такое сравнение?

– Я люблю Джеймса Бонда, а один из почитателей Рихарда Зорге, советский писатель Роман Ким, понимая важность создания романтического образа разведчика, призывал в свое время к «советскому ответу» герою Флеминга. При этом понятно, что роднят агента 007 и резидента «Рамзая» только невероятные шарм и харизма. Бонд сражался пистолетом и кулаками, Зорге – исключительно интеллектом, хотя при случае не отказывал себе в удовольствии заехать в морду особенно не понравившемуся ему типу. В результате же советским ответом на Джеймса Бонда стал Штирлиц – Юлиана Семенова на создание этого персонажа вдохновил Роман Ким, и, конечно, Штирлиц вобрал в себя ряд черт Зорге.

– Вы пишете, что точной даты нападения Германии на СССР Зорге в Москву не сообщал по одной простой причине – что он этой даты не знал и знать не мог. Откуда же возник этот растиражированный миф – что Зорге предупреждал многократно, а Сталин ему раз за разом не верил?

– Признаюсь, что, когда я окончательно убедился, что нет – не сообщал, я не стал раскапывать историю о сотворении мифа до конца. Развенчание мифов вообще не входило в мои планы, мне надо было написать книгу на основе фактов. Факты же говорят: нет, дата 22 июня 1941 года Зорге известна не была. Он лишь писал, что война начнется в районе 15 июня (или во второй половине июня), что главный удар будет нанесен на левом фланге гитлеровской группировки. А то, что Сталин не верил… Он никому не верил, кроме себя. Зорге тут не исключение.

Могила Зорге и Ханако Исии (кладбище Тама, Токио). Май 2018

– Ненависть Сталина к Зорге – тоже миф?

– Видимо, да. Долгое время Сталин вообще не знал, что резидент «Рамзай» в Токио – это Рихард Зорге. Шифровки, что подавались на стол вождя, были под псевдонимом. Либо готовились документы со ссылкой на Ику Зонтера – под этим именем Зорге проходил в служебных документах Штаба РККА. Лишь на финальном этапе работы токийской резидентуры, когда стало ясно, что ее деятельность и лично фигура резидента приобретают для советского государства определяющий характер, Сталин затребовал дело Зонтера и узнал, кто такой «Рамзай» на самом деле. И, даже если он вспомнил, что в конце 1920-х годов Зорге был относительно близок к репрессированному Бухарину, это ничего не меняло. Вообще же Зорге был значительно ближе к расстрелянным Берзину и Урицкому, многим другим репрессированным разведчикам и контрразведчикам. Нельзя сказать, чтобы сам Сталин лично не доверял Зонтеру. С 1937 года – со времен массовых сталинских репрессий – Зонтеру не доверяло разведывательное начальство. Ведь это был иностранец, связанный с уничтоженными «врагами народа», имевший разрешение на игру с германской разведкой, добивавшийся подозрительно больших успехов и выходивший победителем из самых сложных ситуаций. Советское командование крайне халатно относилось к руководству его резидентурой (некоторые – важнейшие! – шифровки «Рамзая» не переводились и не докладывались руководству по нескольку месяцев!), к вопросам конспирации и прикрытия, что в результате и привело к провалу. Не личная ненависть Сталина, а сталинская система репрессий и запугивания, замены профессионалов на преданных, но необученных бездарей – словом, выражаясь современным языком, крайне неэффективный, преступный менеджмент – вот что погубило токийскую резидентуру и привело к грандиозным человеческим жертвам вообще. 

На церемонии вручения премии имени Ю. С. Семенова за книгу «Роман Ким» с Игорем Храмовым и Сергеем Медведевым

– Как Зорге воспринял новость о нападении Германии на СССР? Как и с кем провел он вечер 22 июня 1941 года?

– Об этом лучше прочитать в книге. Здесь отвечу кратко: он был на грани провала.

– Казнен он был уже в конце войны – 7 ноября 1944 года. Был ли шанс спасти его?

– Теоретически шанс был, но все слухи о каких-то торгах за него с японцами, судя по документам, тоже миф. Зорге нарушил главное правило советской разведки: после ареста, изобличенный показаниями всех взятых к тому времени членов группы, он признал связь с этой самой разведкой, хотя и тщательно старался не дать понять японцам, с какой именно из спецслужб СССР он сотрудничал. Да и клеймо подозрительного агента, висевшее на нем с 1937 года, никто не снимал, так что интереса спасать его у Кремля не было.

Могила сподвижника Зорге Хоцуми Одзаки.  Май 2018

 – Какова была судьба тех, кто входил в группу Зорге?

– Японским следствием было выявлено 35 человек, входивших в так называемое «кольцо Зорге». Некоторым представителям японской аристократии удалось избежать преследований. Кое-кому из агентов, как я понимаю, вообще удалось остаться незамеченными. Большинство же арестованных получили длительные сроки тюремного заключения и, хотя до конца войны оставалось не так уж долго, далеко не все смогли дожить до освобождения. Из основной пятерки сам Зорге и Хоцуми Одзаки, его ближайший друг и сподвижник, нештатный советник премьер-министра Японии, были повешены. При этом Зорге стал первым иностранцем, казненным в Японии по приговору суда. Югослав Бранко Вукелич умер в тюрьме от истощения, голода и холода. Японец Ётоку Мияги, страдавший туберкулезом, не дожил даже до окончания судебных слушаний. А вот приговоренный к пожизненному заключению и первый начавший говорить после ареста радист Макс Клаузен, за больное сердце которого Зорге всегда особенно волновался, благополучно дожил до 1979 года и мирно скончался на улице Рихарда Зорге в Берлине.

– Были ли у Зорге пересечения с героями других ваших книг – Романом Кимом, Василием Ощепковым?

– Роман Ким учился у Василия Ощепкова искусству борьбы и близко дружил с сотрудником японского отделения Разведупра Владимиром Константиновым, готовившим Зорге к командировке в Японию, а затем служившим каналом личной связи «Рамзая» с Екатериной Максимовой. Зорге приехал в Токио на место Ощепкова. В 1937 году были арестованы Ким и Ощепков. Первый чудом выжил, второй умер от удушья в Бутырской тюрьме. В 1938-м взяли Константинова, а в 1942-м – Максимову. Первый выжил, вторая умерла от истощения в сибирской ссылке. В 1963 Роман Ким рассказал студентам Института востоковедения о советском разведчике Рихарде Зорге. После выступления одна из сотрудниц института написала на Кима донос в КГБ, обвиняя его в прославлении «нацистского журналиста». Она ведь, конечно, не знала, что Роман Николаевич даже на склоне лет оставался одним авторитетнейших экспертов КГБ по противостоянию японской разведке. В своей последней книге он назвал Зорге «советским ниндзя».

С В. Э. Молодяковым на Московской международной книжной выставке-ярмарке—2018

– Напоследок вопрос банальный, но всегда актуальный: каковы ваши творческие планы?

– Надеюсь, в ближайшем будущем удастся продемонстрировать богатый фотоматериал, собранный в процессе написания моей книги о Зорге. Кроме того, при переиздании можно будет исправить некоторые мелкие ошибки, уже замеченные внимательными исследователями. Продолжается исследование / расследование чрезвычайно запутанной биографии Романа Кима. И, как я уже говорил, мы боремся за установку памятника Василию Ощепкову в Москве (эскиз уже готов, его выполнил выдающийся современный скульптор Александр Рукавишников – сам в прошлом мастер единоборств) и мемориальных досок Ощепкову и Зорге. Эскиз памятника Киму, кстати, тоже есть – его правильно было бы установить во Владивостоке, но мы не можем объяснить чиновникам, кто такой Роман Ким. Нас не слышат. Но мы будем бороться.

Сергей Коростелев

Полностью интервью с Александром Кулановым читайте в разделе Наш эксклюзив.