Александр Беляев
Зеев Бар-Селла. Александр Беляев. М., «Молодая гвардия», 2013, 428 стр. («Жизнь
замечательных людей»).
"Человек, из которого ничего не вышло". Так охарактеризовал себя на обороте
фотопортрета, подаренного знакомой, Александр Беляев, будущий классик и отец-основатель
советской фантастики.
Книга Зеева Бар-Селлы, как и положено биографии, описывает жизненный путь
писателя с рождения в семье смоленского священника, до смерти от голода в
оккупированном немцами Пушкине.
Начало книги посвящено первым театральным и журналистским опытам Беляева,
которым он уделял время, свободное от службы присяжным поверенным. Театральная
самодеятельность и дела о краже сапог (впрочем, убийцы и политические среди его
подзащитных тоже попадались) явно не соответствовали амбициям молодого человека.
С немалым сарказмом и самоиронией он пишет о механических актерах будущего в
первом своем фантастическом произведении — очерке «Берлин в 1925 году».
Водоразделом в книге становится старт писательской карьеры Беляева: теперь
биограф сосредоточен не на жизненных перипетиях своего героя, а на его текстах.
Увы, за пределами книжных страниц остаются не только частная жизнь Беляева и его
многочисленные переезды, но и подробности встречи «лучшего работника в области
советского фантастического романа», как характеризовал Беляева Шкловский, с
патриархом фантастики Гербертом Уэллсом в 1934 году.
Зато читателю предъявляются многочисленные и подчас неожиданные трактовки
известных текстов. В «Голове профессора Доуэля» биограф обнаруживает эротический
подтекст, а в «Продавце воздуха» — колонию марсиан в Сибири!
Даже не двойное, а тройное дно открывается и в «Человеке-амфибии». Сначала Бар-Селла
указывает на то, что в образе доктора Сальватора Беляев отображает Бога-Отца (salvator
в переводе с латыни — «спаситель»), а в образе Ихтиандра — Христа, а затем
выворачивает все наизнанку, обвиняя Сальватора в богоборчестве.
В какой-то момент книга начинает напоминать достославную «Историю советской
фантастики» доктора филологических наук Рустама Святославовича Каца5 —
литературную мистификацию в виде монографии.
Сложно удержаться и самому не провести аналогию между «Франкенштейном» и «Головой
профессора Доуэля» — тем более что первоначально произведение называлось «Воскресшие
из мертвых». Так у истоков уже советской научной фантастики оказывается текст, в
котором чудо, бывшее прерогативой религии, осуществляется научными средствами.
Наряду с разной степени убедительности трактовками произведений Беляева
биография содержит любопытные и малоизвестные факты. Например, об
антибольшевистских статьях Беляева и его переписке с Циолковским.
Любопытны и указания на некоторые источники вдохновения писателя. На прообраз
того же Ихтиандра в романе Жана де Ла Ира «Человек, который мог жить под водой»
указывал еще известный библиограф фантастики Игорь Халымбаджа. А вот первенство
в отождествлении летающего человека Ариэля и индийского философа и гуру Джидду
Кришнамурти, воспитанного теософами, принадлежит автору биографии.
Впрочем, оставим эти криптологические построения, превращающие книгу в веер
расходящихся версий, на совести автора. На скудной ниве отечественного
фантастиковедения и такой труд заметен. Хотя сравнить с рассмотренным выше «Пикником»
Олдисса можно разве что работу Анатолия Бритикова «Русский советский научно-фантастический
роман», вышедшую в 1970 году (второе, исправленное издание в 2005-м) и
опубликованную в Лондоне в 1980-м «Вселенную за пределом догмы» Леонида Геллера.
Даже с учетом книги Р. С. Каца — негусто.