Батюшков, или друг Гнедича
Многие ли знают сегодня имя Константина Николаевича Батюшкова?
Уверен, проведи сегодня опрос среди школьников, да что там школьников, а даже среди студентов-филологов, может быть, один из ста и припомнит, что был такой поэт в России первой четверти 19-го столетия. После Пушкина и Лермонтова, назовут некоторые лирика Тютчева.
Солнце Пушкина всех затмило в его столетии. Так что чего уж там бедный поэт Батюшков, которого Анна Сергеева-Клятис, автор книги «Батюшков» в серии «ЖЗЛ», считает личностью полной противоречий.
Его жизнеописание очень напоминает сентиментальные романы того времени, в котором ему довелось жить. Хотя он и прожил 68 лет – срок по тому времени долгий, на самом деле его моральная смерть наступила в 32, когда настигла его потомственная душевная болезнь.
Случилось так, что мне довелось прочесть подряд несколько книг из серии «ЖЗЛ» о героях живших и творивших примерно в одну и ту же эпоху. Это «Денис Давыдов», «Ермолов», «Кутузов». Эпоха одна, - герои очень разные. Давыдов был «рожден для службы царской», Ермолов готовился повторить деяния великих римлян, а уж Персию пройти подобно Македонскому. Сравнивать поэтическое дарование Денисова и Батюшкова – нелепо, слишком разные у них музы.
Сравнивать военный путь двух прославленных воинов и ратные дела Батюшкова еще более нелепо.
Батюшков хоть и участвовал в заграничных походах русской армии и даже ранен был в ногу, в анналах военной истории будет разыскан лишь после кропотливых изысканий биографов.
Его поэтический талант был замечен и отмечен современниками. Друг и коллега Батюшкова по службе в Московском Университете Николай Гнедич, оставивший нам переведенную с древнегреческого «Илиаду», высоко ценил сладкоголосую лиру поэта, которого еще при жизни называли предтечей Пушкина. При деятельном участии Гнедича были изданы основные поэтические и прозаические сочинения Батюшкова составившие главную книгу поэта «Опыты в стихах и прозе». Маленький этот томик в семидесятые годы прошлого столетия был переиздан в академической серии «Литературные памятники» и считается среди книголюбов раритетом.
Батюшков мог сделать много, но то ли не было фортуны ему, то ли проклятье семейного недуга подвело, но после тридцати двух он выпадает из общественной и литературной жизни.
Мятеж на Сенатской площади он пережил в немецком Зонненштейне в частном пансионе для душевнобольных. В 1837 году, когда погасло «солнце русской поэзии» Батюшков продолжал пребывать в умопомрачении в Вологде. И в 1841 все в той же Вологде он понятия не имел, что убит на дуэли еще один великий русский поэт Михаил Лермонтов.
Умер Батюшков 7 июля 1855 года в самый разгар Крымской войны, когда шла знаменитая осада Севастополя. Война его занимала. Казалось и безумие отступило…
Да только тифозная горячка не дремала.
Современники сравнивали его планиду с судьбой итальянского поэта эпохи Возрождения Торквато Тассо, который тоже временами впадал в умопомрачение.
И не случайно отрывок из элегии «Умирающий Тасс» можно назвать эпитафией Батюшкову. Эпитафией, которую он создал себе при жизни.
«И с именем любви божественный погас;
Друзья над ним в безмолвии рыдали,
День тихо догорал... и колокола глас
Разнес кругом по стогнам весть печали.
«Погиб Торквато наш! — воскликнул с плачем Рим, —
Погиб певец, достойный лучшей доли!..»
Наутро факелов узрели мрачный дым;
И трауром покрылся Капитолий».
Да, как это ни грустно, но сегодняшние школьники и студенты куда больше знают о Николае Гнедиче, свинцовые гекзаметры которого повергают их порою в ужас, чем о журчащих рифмах Батюшкова.
Потому что Гнедич – это «Илиада» Гомера в переводе с оригинала – мертвого древнегреческого языка. Как выразились бы сегодня продвинутые школяры, гнедичевский перевод это вам не «секонд хэнд». Возможно, в серии «ЖЗЛ», рано или поздно кто-то из авторов расскажет нам о подвиге двужильного украинца Гнедича.
А пока мы будем признательны Анне Сергеевой-Клятис, которая очень пытливо, дотошно и с большим тактом поведала нам грустную историю забытого поэта Константина Николаевича Батюшкова, «певца, достойного лучшей доли».