«Целомудренный в своем отношении к искусству»

Николай КАРТАШОВ. «Крамской». — М.: «Молодая гвардия»
(Серия «Жизнь замечательных людей»), 2016.

Новая книга писателя Николая Карташова посвящена жизни и деятельности выдающегося русского художника Ивана Николаевича Крамского. Его имя в представлении не нуждается. Большинство из нас практически со школьной скамьи знают его портреты Л. Н. Толстого, Н. А. Некрасова, И. А. Гончарова, М.Е. Салтыкова-Щедрина, А. С. Грибоедова, Д. И. Менделеева, других выдающихся людей России, а также картины «Христос в пустыне», «Неизвестная», «Русалки».

Известен Крамской и как авторитетный общественный деятель, блестящий художественный критик и публицист. Являясь одним из создателей Товарищества передвижных художественных выставок, Крамской внес огромный вклад в освоение русской живописи простыми людьми, способствовал художественному просвещению населения России, возникновению по всей стране художественных школ, училищ и музеев.

Кроме того, Крамской воспитал целую плеяду живописцев, имена которых ныне составляют гордость как отечественного, так и мирового искусства. Достаточно назвать Илью Репина, Виктора Васнецова, Федора Васильева, Михаила Нестерова. Настоящей сокровищницей художественной мысли является его переписка, в которой отражена жизнь русского искусства 2-й половины ХIХ века. Биография — весьма сложный литературный жанр, и работа в его рамках требует долготерпения, скрупулезности.

По сути, писатель погружается в чужую жизнь и видит реального человека с его радостями и горестями, взлетами и падениями. Как говорят сами авторы, предпочитающие этот жанр, можно написать роман о ком угодно — реалистично и убедительно, но это все равно будет роман, где реальные факты и авторский домысел составляют плоть художественного произведения. А в биографии перед читателем предстает живой человек, чей путь писатель детально прослеживает от появления на свет и до конца жизни, не имея права на вымыслы и домыслы.

В своем повествовании Николай Карташов прошагал вместе с героем расстояние в пятьдесят лет, от «отправной точки» — рождения Крамского в Острогожске Воронежской губернии — до обретения им последнего приюта на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга.

Особый интерес представляют главы, связанные с детством и учебой будущего художника — сначала в Острогожском уездном училище, затем у богомаза в Воронеже и у фотографа в Харькове. Опираясь на архивные материалы и используя письма, дневник Крамского, Николай Карташов сумел передать атмосферу того времени, показал, как с небольших «малюнков», лепки глиняных фигурок и ретуширования фотографий начинался путь автора «Русалок» в прекрасное. В тот огромный и неповторимый мир, который называется искусством.

Внимание читателей привлекут последующие страницы жизни живописца: его учеба в Академии художеств и знаменитый «бунт четырнадцати», вдохновителем и организатором которого был Крамской; создание Санкт-Петербургской Артели художников и образование Товарищества передвижных художественных выставок. Благодаря этим организациям отечественная публика смогла ближе познакомиться с картинами русского реалистического искусства. Автор, описывая жизнь героя в эти годы, показал его принципиальным, честным, горячо болеющим за общее дело.

Безусловно, читателя не могут оставить равнодушным те страницы книги, где автор рассказывает о портретах художника, истории их создания. Крамской, как никто другой, умел глубоко заглянуть в кладовые человеческого сердца и увидеть, отыскать там многое из того, что другим живописцам, даже выше его талантом, так и не удалось сделать. Вспомним портрет великого Льва Толстого.

«Глядя на портрет, — пишет автор книги, — невольно хочется заговорить с Толстым, как с обычным человеком. Достаточно только посмотреть на его глаза — удивительно живые глаза. А какой пронзительный взгляд! По свидетельству современников, Лев Николаевич, как никто, умел понять человека, обнаружить в нем то, чего и сам человек часто в себе не замечал, разгадать самые тонкие движения его души. Крамской как раз и сумел выразить в портрете эту поистине гениальную способность Толстого, великого человека, великого писателя». Лишь немногие знают, что изначально Толстой был категорически против того, чтобы кто-то из художников запечатлел его. Но Крамскому удалось уговорить писателя, он дал согласие.

Примечательно, что в последующие годы и другие художники писали портреты Толстого. Среди них можно назвать работы Репина, Ге, Нестерова, Пастернака. Нисколько не принижая их произведения, критики отводят портрету работы Крамского особое место. По их заключению, Крамской выступил «как глубокий и тонкий психолог и как художник, бережный и целомудренный в своем отношении к искусству». Что касается сходства реального Толстого и на картине, то оно, по оценке той же критики, просто поразительное.

Еще при жизни Крамского называли «первым портретистом». И вполне заслуженно. Известный художественный критик того времени Владимир Стасов в одной из своих статей так написал о Крамском-портретисте: «Картины Крамского, при многих крупных достоинствах своих, никогда не могут равняться с его портретами… Он способен был глубоко вникать в человеческую натуру, он долго и пристально изучал человеческую голову, выражение характеров, лиц, он обладал значительным талантом художественного исполнения, который он еще развил прилежным самовоспитанием — и оттого-то, среди громадной массы написанных им портретов, лучшие, удачнейшие образуют несравненное собрание, словно живых людей.

Это галерея современников Крамского, выраженных со всею особенностью их натуры, характера типа. Тут и злые, тут и ничтожные люди, тут и высокие таланты, тут и дикие звери, тут и кроткие добряки, тут и глубокие умы, тут и пустые болтуны, тут и тупые вертопрахи — целая их масса тут очутилась и осталась правдиво вылепленною на веки веков. Это галерея, которою может гордиться наше искусство". Вообще Крамской писал портреты до последних минут жизни — так любил он, как свидетельствовали его друзья-художники, голову человека и умел смотреть человеку в лицо. «Правда и то, — пишет автор книги, — что, будучи иногда в плохом настроении, Крамскому хотелось со всего маху бросить кисть в полотно, а то и в позирующего ему человека… Потому что портреты для него были и «мукой», и «каторгой».

Значимое место в творчестве Крамского занимала женская тема, перед его мольбертом прошло множество представительниц слабого пола. И это не удивительно. Как сказал известный русский философ С. Н. Булгаков, «всякий подлинный художник есть воистину рыцарь Прекрасной Дамы».

Кто была эта «Прекрасная Дама» в жизни Крамского? Ответ на вопрос автор книги попытался найти во многих женских образах, в том числе и в самом загадочном портрете Крамского «Неизвестная». Этот портрет, написанный художником в далеком ХIХ веке, по-прежнему продолжает пленять, завораживать, обжигать, обольщать и влюблять зрителя своей красотой, независимо от того — смотрит ли она с оригинала в Третьяковке или с копии в южном санатории, с коробки конфет или со страницы учебника. «Изысканную красоту, величественность и грациозность „Неизвестной“ трудно не увидеть и не почувствовать. И в этом, наверное, состоит не только сила картины, но и ее главная тайна», — подчеркивает автор «Крамского».
Неблагодарное это дело — пересказывать все содержание книги Николая Карташова. Ее нужно читать, а читается она увлекательно.