Генералы и сержанты, или в руинах Сталинграда

Сталинград — символ несокрушимости русского духа. И еще — это перелом в самой кровопролитной войне ХХ столетия. Гитлеровцы завоевали Францию за 38 дней. В Сталинграде за это время они лишь продвинулись с одной стороны улицы на другую. Отсюда начался конец Третьего рейха. Уинстон Черчилль в своей фундаментальной истории «Второй мировой войны» уделяет сталинградской битве всего несколько строк. Это понятно. Для отца «холодной войны» Великая Отечественная война — лишь фрагмент мировой бойни, где англосаксы спасали человечество. Бои в колониях важнее Сталинграда.

А впрочем, что там Черчилль, когда в 90-е годы иные наши «демократические витии» тужились пересмотреть подвиг советского народа, мифологизируя как штрафбаты, так и заградотряды НКВД.
Сталинграду повезло в художественной литературе и кинематографе. От некрасовских «В окопах Сталинграда» до «лейтенантской прозы», от симоновских «Дней и ночей» до эпопеи Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» — Сталинград вдохновлял на творческие свершения. Не было в 60—80-е годы недостатка и в мемуарах советских военачальников, отстоявших сталинградскую твердыню.
А потом, в недоброй памяти 90-е наступило время немцев. Наши книжные прилавки оказались завалены мемуарами немецких генералов, дневниками солдат вермахта и прочих «жертв» сталинградского «ада». Такое вот было книгоиздательское увлечение исторической «евротолерантностью». Поэтому выход сборника очерков «Герои Сталинградской битвы» в серии «ЖЗЛ», пусть даже по юбилейному поводу, явление отрадное.
Сегодня больше помнят Жукова как маршала Победы, и куда меньше знают про «дом сержанта Павлова» или «остров» Людникова. А снайпера Василия Зайцева часто ассоциируют с американским красавчиком Джудом Лоу из боевика «Сталинград».
В книге Ильи Родимцева и Светланы Аргасцевой всего семь очерков. Пять о генералах, два о сержантах. Конечно — не ретроспектива. Но по меньшей мере возвращение исторической памяти.