Хотите философствовать – пишите романы

Религиозный мыслитель, литературовед, поэт, искусствовед, педагог Сергей Дурылин (1886–1954) принадлежал к кругу отца Павла Флоренского и Василия Розанова, то есть той части Серебряного века, а точнее, духовного возрождения, которое было связано с эстетикой. Не зря Николай Бердяев в полемическом задоре назвал основной труд отца Павла «Столп и утверждение истины» «стилизованным православием».

Поэтому неудивительно, что последнее предопределило определенную двойственность исследовательских интересов нашего героя. С одной стороны, посещение Московского религиозно-философского общества памяти Владимира Соловьева (МРФО), работа о Франциске Ассизском, с другой – исследование творчества Рихарда Вагнера, ритма и поэтики Михаила Лермонтова.

В каких-то случаях эти два направления совпадали, когда, например, в МРФО он читал лекцию о характеристике личности и религиозном творчестве Николая Лескова, но скорее они шли параллельно.

Сложно сказать, как бы сам Сергей Николаевич разрешил подобную двойственность. На первый взгляд кажется, что он склонялся к духовной жизни. В 1920 году Дурылин был рукоположен в сан иерея. Но начавшиеся гонения на церковь и последующие аресты прервали его служение.

Вместе с тем биограф нашего героя Виктория Торопова приводит мнение ряда его современников, отмечавших, что, став священником, Дурылин взвалил на себя непосильную ношу, не свое бремя. Она же отмечает, что сана Сергей Николаевич никогда не снимал и продолжал тайные службы в домах своих прихожан. Поэтому мысль, что последующее «светское» творчество Дурылина связано с самоцензурой, вызванной по-человечески понятным страхом перед новыми репрессиями, представляется ошибочной. Думается, что проводимые им службы, напротив, говорят о немалом мужестве Сергея Николаевича, так как за подпольную службу он мог подвергнуться более суровым карам.

Одновременно в своих работах, созданных после большевистского переворота, он по мере возможности пытался поднять вопрос о религиозных взглядах писателей и философов. В частности, писал о Константине Леонтьеве и одном из первых отечественных символистов Александре Добролюбове, которым также было не чуждо увлечение эстетикой и не менее напряженной религиозной рефлексией.

Так, может быть, и не было никакой двойственности и Сергей Дурылин просто касался разных граней творчества своих любимых героев? И не взаимодополняют ли эти грани друг друга? 

Как там говорил писатель и философ Альбер Камю? «Eсли хотите философствовать – пишите романы».