И первый рыцарь в бой нас поведет...

Вадим Эрлихман. Король Артур. — М.: Молодая гвардия, 2009. — 320 с.

Читая книгу современного столичного историка Вадима Эрлихмана, вспоминаешь знаменитый рассказ Редьярда Киплинга «Человек, который хотел быть королем». Ведь герой книги — король Артур (472–537) явно преследовал схожие цели. И тоже не преуспел.

Эрлихман пишет, что «изучение скупых исторических фактов приводит к мысли, что Артур чаще воевал не с чужеземными завоевателями, а с соплеменниками-бриттами. Его братство Круглого Стола было обычной воинской дружиной, нравы которой не имели ничего общего с рыцарским кодексом чести. Его замки выглядели не грозными каменными твердынями, а бараками из бревен и соломы. Его достижения свелись к нескольким битвам в затерянных на краю света лесах и пустошах и отсрочили гибель кельтсткой Британии всего на полвека».

И воевал Артур не как король, а как «военный предводитель» бриттов (dux bellorum), правда избранный собранием вождей, то есть как полевой командир.

Вместе с тем расстояния между местами сражений, данных Артуром, явно превышают площади, которые контролировали среднестатистические полевые командиры той эпохи. Да и мобильность дружины выгодно отличала ее от обычных боевиков. И как итог — блестящие победы, например, разгром саксов в битве при Бадоне (497 г.).

Судя по всему, честолюбивые амбиции у Артура действительно были. И он имел на то все основания. Вот только королем он так и не смог стать. По крайней мере de jure, а вот de facto он им стал. Хотя и не сразу, как пишет ученый, а лишь спустя несколько столетий в исторических источниках Артур упоминается как король. «Легенда о нем намного переросла подлинный масштаб его личности и неузнаваемо исказила обстоятельства жизни, соединив его с множеством людей и событий, относящихся совсем к временам вовсе вымышленным». Оно и понятно, молодой институт рыцарства стремился «удлинить» собственную историю, взяв начало с полумифического английского боевика. В этом вполне естественном желании рыцари напоминали тех же средневековых королей, стремившихся вывести свой род от какого-либо государя или на худой конец патриция древнего мира.

Жаль, что история Артура оказалась легендой. Одно хорошо — смерть «военного предводителя» оказалась менее мучительной, чем у киплинговского «человека, который хотел быть королем».