Информационная бомба и культурный код
Серия «Повседневная жизнь» давно и заслуженно пользуется вниманием читателей благодаря книгам, написанным по архивным материалам, личным дневникам и мемуарам и представляющим собой как бы экспозиции для экскурсий в прошлое. Наряды и обряды, оружие и транспорт, светские обязанности и юридические установления – в любую область того или иного времени можно погрузиться, словно разглядывая музейную витрину, созданную автором-собирателем по забытым или малоизвестным источникам. Найти, рассортировать, отобрать лучшее, скомпоновать и предложить читательскому вниманию – это несомненная заслуга.
Но очередная новинка серии представляет собой нечто большее. Ее автор Ольга Елисеева вместо чудом сохранившихся и труднодоступных для большинства архивных редкостей взялась исследовать общеизвестные литературные произведения. И результат оказался поразительным: бездна ранее незамеченной или невостребованной информации не просто изумляет, но вызывает иное отношение к нашему классическому наследию в целом.
Вспомним, что нами еще не преодолена ложная методология советской школы, где вопрос о том, зачем тот или иной автор создавал то или иное произведение, всегда имел четкий ответ: в целях обличения общества и борьбы с реакционным политическим устройством. А что сегодня можно на него ответить? Зачем надо изучать классику? Зачем преодолевать трудности и подробности текста? Как соотнести свое собственное существование с вымышленными персонажами из далекого прошлого? Какую ценность можно обнаружить в их речах и окружающей обстановке?
Возможно, первый шаг для ответов на эти вопросы сделан. Смысл его – в названии книги: «Повседневная жизнь русских литературных героев XVIII- первой трети XIX века». С соответствующим пояснением во вступлении: «Повседневность – это не платья, не веера и блюда и не манера придерживать подол, перешагивая через лужи на мостовой. Но и платья, и веера, и кушанья, и мостовая в том числе. Не просто быт и нравы, но быт и нравы тоже. Повседневность очень близка к понятию культуры в самом широком смысле слова». Передать культуру, культурный код, традицию, не замалчивая в них ни хорошего, ни плохого, фиксируя все нравственные составляющие, все мало-мальски общие заботы, печали, проблемы и победы, имевшие значение для общественного согласия или несогласия, для распознавания новизны и прощания с пройденным, пережитым – вот, для чего нам нужна литература. Классическая литература, пережившая в России куда более бурное развитие, чем в Европе: «от Данте до Гоцции и Гольдони прошло пять веков, от Шекспира до Диккенса – три, а от «Капитанской дочки» до «Анны Карениной» - всего 40 лет»… Смена примет времени, взглядов на жизнь, представлений о том, как надо жить и как не надо, была стремительной, но осталась запечатлена.
Тайные следы быта, нравов и культуры автор книги сделала явными на материале семи произведений. Это «Недоросль», «Бедная Лиза», «Горе от ума», «Дубровский», «Евгений Онегин», «Ревизор» и «Герой нашего времени». Конечно, за пределами объема остался еще непочатый край работы. Но и то, что уже представлено и доказано, поражает информационной насыщенностью, а зачастую и переворачивает привычные представления.
Думаете, первые зрители «Недоросля», подобно нам, более всего забавлялись невежеством и грубостью госпожи Простаковой, робостью ее мужа-подкаблучника и плотской тупостью Митрофанушки? Отнюдь! Они были в восторге от зубодробительно скучных, на наш взгляд, нравоучительных монологов Милона, Правдина и Стародума. Ибо эти положительные персонажи несли послание от реально существовавшей при дворе оппозиции, напоминали о злободневных происшествиях и судьбах конкретных современников. Еще эврика: противопоставление Простаковой и Софьи заключается не только в антитезе злонравия и кротости, воспитанности и хамства, домашнего насилия и свободного сердечного выбора – даже вовсе не в этом! Смысл его – место женщины в обществе. Не подобает дамам стоять у руля (вплоть до самой императрицы!), а следует им «страдать, молчать, терпеть и быть спасенными». Такова была точка зрения самого комедиографа и многих других. О том, как продуктивен будет образ Простаковой, какая прочная нить потянется от него к грибоедовским московским дамам («командовать поставьте перед фрунтом, присутствовать пошлите их в сенат!»), потом к Пиковой даме, потом к Кабанихе и Вассе Железновой, сам Фонвизин, конечно, не знал, но нынче это очевидность.
Что ни страница, то открытие. Наугад, заскочив вперед, в главу о «Ревизоре», замираешь: у каждого чиновника – за плечами судьба, и Гоголь доходчиво дал это понять современникам, показав своих персонажей-взяточников не просто толстыми или тонкими, веселыми или угрюмыми, подлизами или наглецами. Судья – бывший масон, городничий – из солдатских детей, почтмейстер связан с Третьим отделением… О, неужели? Откуда это всё? Да разве только это! Если всего лишь взять в руки классические тексты, добавить знание истории и нормальное человеческое любопытство, то успехи и открытия окажутся просто неизбежны.
Елисеева О.И. Повседневная жизнь русских литературных героев. XVIII – первая треть XIX века. – М.: Молодая гвардия, 2014. – 399 с., ил. (Живая история: Повседневная жизнь человечества).