Крестным отцом Штирлица был первый советский ниндзя

Сидевший за шпионаж востоковед ездил с Лубянки в загранкомандировку

В серии «Жизнь замечательных людей» вышла книга Александра КУЛАНОВА о Романе Николаевиче КИМЕ. Это имя известно лишь людям, увлеченным Японией. Возможно, кому-то попадались в советское время его шпионские детективы. Между тем, именно о таких, как Ким, говорят: «Человек удивительной судьбы» и «Боец невидимого фронта».

Даже краткая биография Романа Кима вызывает оторопь: поверить, что это реальная жизнь человека, довольно сложно. Александру Куланову удалось по крупицам собрать подтвержденные фактами и воспоминаниями современников сведения и выстроить логичную версию жизненного пути этого удивительного человека.

…далее в материале — автограф и рисунки Романа Николаевича. Фото из архива семьи КИМ

Голубая кровь

В 1895 году японцы убивают корейскую королеву Мин за стремление сблизиться с Россией. Ее близкая родственница с мужем бежит во Владивосток. Король выделяет им приличную сумму из казны на обустройство и организацию антияпонского подполья. Так в Приморье поселяется семейство Ким — Николай и Надежда: корейцы массово переезжали тогда на Дальний Восток, крестились, принимая русские имена. В 1899 году у Коли и Нади рождается сын Роман. Через семь лет его отец, имеющий деловые связи с японскими торговцами, обращается к одному из них с просьбой помочь устроить мальчика в хорошую японскую школу. Поступок для корейского патриота странный. Но Николай Ким руководствовался тем, что нужно хорошо узнать врага изнутри. Так что детство и отрочество Роман проводит в Японии. Учится в престижном колледже, его опекун — воспитатель наследного принца и смотритель императорской библиотеки Сугиура Дзюго. Юношеская влюбленность в дочь этого человека чуть не поломала задумку Кима-старшего.

— Я буду рад стать японцем, коль скоро такая возможность представилась, — заявляет 18-летний Роман отцу, когда семья Сугиура, не имевшая наследников мужского пола, предложила усыновить парня. Николай впадает в ярость и велит сыну срочно возвращаться в Россию.

Книжный червь

В 1919-м Роман поступает на японское отделение Дальневосточного госуниверситета. По окончании в 1923 году переезжает в Москву. Доцент, а затем профессор Московского института востоковедения Ким занимается научной работой, переводит, преподает язык. Коллеги ценят его за вдумчивость, отличное знание первоисточников (еще бы, японский практически его второй родной), умение работать с материалом. К нему как лучшему специалисту по Японии обращается Борис Пильняк, и Роман Николаевич пишет к его книге «Корни японского солнца» примечания, которые можно считать отдельным произведением. В общем, пусть и успешная, но вполне заурядная карьера научного сотрудника. Что в ней необычного, спросите вы?

А вот что: в 1922 году студент Роман Ким был завербован Владимиром Богдановым, входившим в руководство Приморского ГПУ. И на этом поприще кореец, который легко мог выдать себя за японца — ведь жил он в Стране восходящего солнца под японским именем и в течение десяти лет имел тамошнее гражданство, оказал чекистам неоценимую услугу. Борьба советской и японской разведок велась тогда нешуточная. И ни одна важная спецоперация не обходилась без Романа. Будь то взлом японского дипломатического кода или участие в поисках клада времен Крымской войны. Сокровища искали японские водолазы, Ким обнаружился в их группе, после чего иностранцы вернулись на родину несолоно хлебавши, а отличная подводная техника стала собственностью органов.

В 1931 году в посольстве Японии в Москве состоялось секретное совещание послаХироты, военного атташе подполковника Касахары и генерал-майора Харады. Обсуждалась возможность начала войны с СССР. Говорили без обиняков, считая, что их никто не услышит. Но копия сверхсекретных протоколов заседания легла на столСталину, их опубликовали в «Известиях», тем самым, возможно, сорвав замыслы японской военщины. Роман Николаевич тогда получил повышение по службе и именной маузер.

Вывернутый мешок

В 1937 году Роман Ким был арестован по обвинению в шпионаже в пользу Японии. И снова, казалось бы, обычная история: большинство востоковедов тогда расстреляли или посадили. Но только не в случае с нашим героем.

— Любопытен срок ведения следствия: два года, три месяца и семь дней, — пишет Александр Куланов в книге-исследовании биографий востоковедов-разведчиков «В тени восходящего солнца». — Мне довелось изучить немало следственных дел наших японоведов — мало с кем тянули дольше двух месяцев. Были случаи, когда дело продолжалось более года, но чтобы два с лишним!

Срок Роман Николаевич отбывал во внутренней тюрьме НКВД и… продолжал работать: на нем практически полностью лежал перевод секретных документов. Мало того, в 1939-м, в период военного конфликта с японцами в Монголии, узник Лубянки убывает в некую командировку по личному приказанию Берии! А после этого наши войска разбивают армию японцев на Халхин-Голе.

В 1941-м Ким трудится в «шарашке» в Куйбышеве — туда из Москвы эвакуируют японское посольство. Через два года ему удается добиться освобождения женыМариам Цын, арестованной как члена семьи изменника родины. А в 1945-м его дело внезапно пересматривают, влепляют срок, равный тому, что Роман Николаевич уже отсидел, и отпускают. Через некоторое время он получает медаль «За победу над Японией».

А ведь все это могло окончиться иначе: вынесение приговора через пару месяцев после ареста и расстрел. Но после пыток и попытки самоубийства Роман Ким сделал то, что из него выбивали: «признался». В том, что он резидент генштаба, внебрачный сын бывшего министра иностранных дел Японии и вхож в семьи влиятельных политиков. Наговорил столько, что следователь срочно доложил о необычном арестанте Ежову, а тот лично Сталину. Тем самым Ким оттянул неизбежное, заставив органы разбираться со своим делом. В искусстве ниндзюцу такая техника называется «вывернутый мешок».

Будущий разведчик в 1920-е годы и его жена Мариам ЦЫН

Быть невидимым

Ниндзя на самом деле существуют. Однако с киношными «тенями» в черных балахонах, проникающими сквозь стены, ничего общего не имеют. Ким это отлично знал, потому что, будучи в Японии, приобщился к данному искусству. И продолжал изучать его в России, заказывая книги из Токио. В европейской литературе он первым описал ниндзюцу в том самом предисловии к книге Бориса Пильняка, расстрелянного в 1938-м как японского шпиона.

— Трудно отделаться от мысли, что он был настоящим ниндзя, — признается Александр Куланов. — В понимании ниндзюцу как высшей формы организации перевоплощения и шпионажа — в каком он сам употреблял это слово, используя перевод из словаряКуцумата: «Ниндзюцу — искусство быть невидимым», то есть неотличимым от среды. И Роман Ким всегда выглядел как один из тех, среди кого жил — будь он японским школьником в элитарном колледже, корейцем-чекистом на Советском Дальнем Востоке, внедренным в ОГПУ японцем среди японской агентуры в Москве или опытным японоведом для коллег из Института востоковедения. Он настолько сумел убедить в своей исключительности не склонных к иллюзиям и фантазиям костоломов из НКВД, что его версии, переданной ими Сталину, поверил и усатый вождь. А ведь Роман Николаевич Ким действительно много знал о ниндзюцу. И не только знал, но и пытался об этом рассказать современникам.

Японцы нарочно окутывают ниндзя мистическим флером — чтобы враг сильнее боялся

Родил Штирлица

Юлиан Семенов вспоминал: ветеран спецслужб и коллега по цеху писателей-детективщиков как-то рассказал ему о напарнике по имени Максим Максимович, который работал во Владивостоке под крышей журналиста белогвардейской газеты. Так родился будущий Отто фон Штирлиц. Этим коллегой был Роман Николаевич, который после войны стал успешным автором. Один за другим выходили его шпионские детективы, в той или иной степени автобиографичные. Мало того, в них словно содержались какие-то шифровки — столько в них деталей, которые кажутся ненужными, а то и вовсе выпадающими из сюжета. Правда, пока никому не удалось их разгадать. Но точно известно: он считал жанр политического детектива важным фактором пропаганды.

— Я думаю о продукции писак типа Флеминга и Ааронза. Их описания злодеяний красных шпионов организованно проталкиваются на книжные рынки Европы, Латинской Америки, Азии, Ближнего и Среднего Востока, Африки, — возмущался Ким. — И миллионы читателей всех возрастов зачитываются этими книжками. Они написаны так, что от них трудно оторваться. В сознании читателей постепенно закрепляются образы разведчиков из стран «железного занавеса», растет уверенность, что все описанное в увлекательных книжках — правда и страны коммунистического лагеря в самом деле засылают во все части света убийц. Таких, как доктор Но, Грант, полковник Васильев… Они исподволь начинают верить в мифическую экспансию красных правительств. Шпионский детектив — очень действенное оружие в психологической войне, сфера его влияния и сила воздействия поистине огромны. Мне непонятно одно: почему советские детективные писатели не отвечают Флемингу и его коллегам? Почему уступают без боя книжные рынки зарубежных стран? Ведь советским авторам не надо придумывать похождений выдуманных шпионов. Они могут рассказывать о реальных «подвигах» американских и английских разведчиков — о «полосатом заговоре» в Сирии, махинациях в Индонезии, Таиланде, на Цейлоне, в Японии, Конго, Гватемале и так далее. Советским авторам не надо высасывать факты из пальца, как это приходится делать авторам англо-американских шпионских боевиков.

Самая необычная повесть Кима «Школа призраков» вышла в 1965 году. Она о курсанте японской разведывательно-диверсионной школы, который обучается тому самому ниндзюцу. Именно ее наиболее кропотливо изучают специалисты, но понять феномен писателя пока не могут. Как до сих пор не до конца разгадана вся его жизнь. Об этом человеке достоверно известно лишь то, что умер он 14 мая 1967 года и похоронен на Ваганьковском кладбище.

Георгий ЖУКОВ на Халхин-Голе. Многие эксперты сходятся во мнении, что победа в этой операции — заслуга не только военачальников, но и контрразведки

Только факт

Ким первым дал рекомендацию в Союз писателей никому тогда не известным братьям Стругацким.

Прикинь!

Бывший генерал НКВД Судоплатов утверждал, что Рихард Зорге — далеко не единственный, кто предупреждал руководство СССР о готовящемся нападении фашистской Германии. И называл еще три источника, два из которых явно были связаны с Романом Кимом.