Латифе просверлила мозг Ататюрку
Турецкий политик Мустафа Кемаль вошел в историю под псевдонимом Ататюрк — Отец (всех) турок. Под этим прозвищем подразумевалась вовсе не любвеобильность и даже не многочисленность семейства, как у великого князя владимирского Всеволода, названного Большое Гнездо. Тем интереснее пристальнее присмотреться к любовной истории первого президента Турции.
Бракосочетание Мустафы Кемаля и его избранницы Латифе-ханым (Ушаклыгиль) состоялось всего через пять дней после смерти матери гази Мустафы Кемаля Зюбейде-ханым. Лишь стальная воля больной 70-летней старушки заставила ее приехать в Измир, чтобы познакомиться с будущей невесткой.
Этот город освободил ее сын, за что Великое национальное собрание наградило его титулом гази ("Победитель") и возвело в чин маршала. Кемалю накануне смерти матери приснился вещий сон, будто они "вдвоем прогуливались в поле, и вдруг налетел ураган и унес ее". Сын успевает отдать распоряжения о похоронах, а сам отправляется далее в поездку по Анатолии.
Безутешную скорбь Кемаля разделила Латифе, которой очень хотелось понравиться матери своего 42-летнего жениха.
Историкам неизвестно, сумела ли 24-летняя особа с властными замашками покорить сердце своей несостоявшейся свекрови, но ее сынка она умело прибрала к рукам. Комар носа не подточит, настолько умело провела свою акцию Латифе, современники даже поговаривали, что их лидер "женился на идеале". И ничего, что о своей свадьбе невеста узнала аккурат за 48 часов до торжественной церемонии.
Обычно так своевольные европейские монархи высылали неугодных поданных — вам дается двое суток на сборы и ни часом более! Полуазиатский политик Кемаль, не скрывал от знакомых своего кредо: "Я хочу, чтобы турецкая женщина походила на американскую". Он был без ума от образованной, с изысканными манерами молодой женщины, с которой был знаком менее полугода.
Мама Ататюрка умерла 14 января 1923 года, а свадьба Кемаля и Латифе состоялась 29 января. В промежутке между этими двумя важными событиями сын и жених произнес историческую речь, в которой превратил Зюбейде в исторический символ, в жертву султанского режима.
Перевод с турецкого взят нами из интереснейшей биографии Ататюрка, написанной Александром Жеваховым: "В течение трех с половиной лет моя мать плакала дни и ночи, она практически ослепла от слез, а я не смог спасти ее из Стамбула… И вот мы встретились: ее тело мертво, но ее душа жива… Разумеется, я тяжело переживаю утрату. Но, тем не менее, кое-что смягчает мою боль и успокаивает меня. Да, режим, уничтоживший мою мать и родину, исчез навсегда. Моя мать покоится в этой земле, но национальная свобода не погибнет никогда".
Чтобы стать Ататюрком — "отцом турок", надо не только поработать над имиджем покойной матери родной, но и будущей жены, пока еще даже невесты. Вот отрывок из биографии Ататюрка, изложенной Жеваховым: "29 января 1923 года десяток персон собрались на свадьбу гази и Латифе.
Когда кади, религиозный судья, проводящий церемонию бракосочетания, спросил, какой выкуп готов заплатить Кемаль за невесту, тот ответил: "Десять серебряных дирхемов!" — назвав самую скромную сумму, предусмотренную мусульманским обычаем. "Недорого ты платишь за невесту!" — воскликнул Кязым Карабекир. После благословения, произнесенного кади, Кемаль приглашает своих свидетелей, Февзи и Кязыма, остаться на ужин: — Я хочу оценить таланты молодой жены. — Но, паша, разве этот вечер не предназначен для развлечений?! — воскликнул Февзи. — Жена военного проводит вечер после свадьбы на кухне, — заявил Кемаль. Завидная перспектива!"
Наиболее проницательные друзья и просто окружающие в один голос утверждали, что этот "идеальный муж" — An Ideal Husband — как отметил автор одноименной пьесы Оскар Уайльд, должен был: "рано или поздно расплатиться за свои поступки". Однажды Кемаль и Латифе зашли на огонек к старому другу Эмин-паше, коменданту крепости Измира.
Жена Эмина предложила молодоженам шампанское и Кемаль с бокалом в руке (в напрочь мусульманской стране!) уселся на диван перед открытым окном. Жена тотчас же попросила мужа не демонстрировать свой бокал толпе на улице. Гази продолжал демонстративно прихлебывать из бокала. После их ухода жена Эмина, интересно, может, ее звали Кассандра, сказала: "Этот брак долго не продлится".
Тут потребуется небольшая историческая справка. Россияне любят отдыхать на средиземноморском побережье Турции и наверняка давно заметили, что облик Ататюрка преследует их не только с вездесущих монументов, но и взирает на них едва ли не с каждой денежной купюры.
Для старшего поколения Ататюрк — это в некотором роде отуреченный Ленин, но, скорее, он ближе нашему Петру Первому. Первый российский император модернизировал родную страну в 18-м веке, Ататюрк тоже самое проделал над "больным человеком Европы" уже в 20-м столетии. В личной жизни обоих политических деятелей такое напряжение сил обозначило неминуемый сбой. За трон или богатство приходится расплачиваться чем-то иным.
Вместо шикарных европейских столиц и мегаполисов Латифе попадает хоть и не на турецкую кухню, но задворки Европы — в Анкару. Формально в Евразию, хотя больше в Азию, чем в Европу. Для любителей географии сообщим, что формальный водораздел между двумя материками проходит по проливу Дарданеллы. Анкару "турецкий папа" возлюбил более, чем коренной Стамбул, как Петр Великий построил "Северную Венецию" (град имени своего небесного покровителя) на Неве — в противовес купеческой Москве.
Взаимоотношения с супругами тоже отчасти подлежат сравнению. Русский Домострой и мусульманский гарем — хоть и не совсем одного поля ягода, но много общего найти можно. Не нужно быть сведущим эрудитом, но и в Европе подобные "высокие отношения" между супругами также имели место. Наследие ли кордовского халифата в Испании или последующие завоевания Блистательной Порты на Балканах тому виной, но это было.
Анкара не понравилась жене Кемаля, потому что в этом совсем не столичном городе не проявили должного уважения к ее супругу. Новая хозяйка устанавливает свои порядки в резиденции Кемаля в Чанкая. Они касаются не только интерьера — ковров, занавесок и прочего убранства, но и администрации, помощников и штата слуг. Супруг принимает маленькую победоносную революцию в области изменения своего быта, однако, не во всем. Прислуга в Чанкая не будет прислуживать в белых перчатках!
"Своеобразие пары Латифе-Кемаль становится заметным, — полагает Александр Жевахов. — Латифе читает ему Монтескье и Руссо, пока он бреется, — очень хорошо. Латифе сопровождает его повсюду — на гражданских и военных мероприятиях, пешком или на лошади, набросив шаль, элегантно прикрывающую голову и плечи, — еще лучше.
Но когда Латифе критикует его образ жизни, частые застолья с друзьями и пытается придать более светский характер его вечерам, он выступает категорически против подобного вмешательства. "Статуэткой на выставке", образцом авангарда — вот кем, по его мнению, должна стать Латифе".
Несмотря на заключение религиозных авторитетов и мусульманских учителей, что присутствие Латифе рядом с Кемалем не противоречит исламу, а ее одежда, английский дамский костюм и вышитая вуаль не рассматриваются как нарушение религиозных предписаний, Латифе начинает компрометировать супруга. А тут еще на сцене появились старые возлюбленные Кемаля.
Его бывшая любовница Фикрие, случайно узнала о женитьбе гази и пожелала его увидеть. Главный адъютант Кемаля ответил, что об аудиенции следует заранее договариваться. Вскоре после отказа об аудиенции труп женщины был найден в фаэтоне. Кемаля настолько потрясла ее смерть, что он однажды назвал жену Фикрие. Латифе призывает на помощь своих родителей и в их присутствии заявляет: "Я хочу развода… Ты не делишься со мной своими мыслями, ты ведешь себя по отношению ко мне как восточный мужчина, ты отгораживаешься от меня своей работой, я нахожусь в заточении, словно в гареме".
Они развелись 5 августа 1925 года. В день развода Кемаль, повертев правой рукой над головой, сказал двум лучшим подругам Латифе: "У меня такое состояние, словно винт сверлит мой мозг". Латифе больше не выносила мозг Ататюрку. Они больше никогда не виделись. Но однажды он спросил своего друга, указав на незнакомку: "Не правда ли, она похожа на Латифе?" — хотя женщина была полной противоположностью его бывшей жене. Видимо, мозг она все-таки просверлила…