Ленин как явление
О книге Льва Данилкина «Ленин. Пантократор солнечных пылинок»
В этой книге два Ленина. Владимир Ильич Ульянов, сын действительного статского советника Ильи Николаевича Ульянова, брат казнённого народовольца Александра Ульянова, участник студенческого бунта в Казанском университете, шушенский ссыльный, политический эмигрант, организатор выпуска нелегальной социал-демократической газеты «Искра» и основатель большевистской фракции Российской социал-демократической рабочей партии, участник революционных событий 1905 года, творец социалистической революции в России, первый советский премьер…
И Ленин как сгенерированное историей явление, воплотившееся в личности вышеупомянутого человека, приход которого был обусловлен ходом истории в течение столетия, предшествовавшего Октябрю 1917-го. Ленин стал средством, позволившим распутать (разрубить) клубок противоречий, накопившихся в русской жизни, через великие потрясения осуществить прорыв в будущее, взорвать старый мир, как плотину на пути полноводной реки истории, и начать осуществлять небывалый социальный эксперимент в мировом масштабе.
В этом смысле Ленин и сейчас продолжает жить и творить. Вождь мирового (!) пролетариата Ленин, направивший ход истории в иное русло, безусловно, явление всемирно-исторического масштаба.
«Ленин» Льва Данилкина — книга биографическая. Автор воспроизводит жизнь и деятельность Владимира Ульянова (Ленина) погодно. Досконально, со знанием дела описывает места, хранящие память о Ленине, как в России, так и в Европе.
Вот, молодой Ульянов бежит по коридору Казанского университета и кричит что-то вызывающе протестное, а вот уже Ленин, достаточно зрелый политик и революционер, на Втором съезде РСДРП громит своих оппонентов. Вот он, осенью-зимой 1905 года, — один из организаторов диверсионно-террористической деятельности в жестоком противостоянии власти и восставшего народа. А вот, в октябре 1917-го, победителем входит в Смольный, чтобы начать отсюда менять мир.
Повествование о Ленине объёмом в 780 страниц, наполненное историческими фактами и философскими размышлениями, разбавляется местами современной (интернетовской) лексикой и отсылками к масс-культурным явлениям, но не превращается при этом в комикс, а остаётся серьезным исследованием, открывающим доселе неизведанный пласт в хорошо известных и не раз обсуждаемых событиях. Автор как будто подчёркивает своё родство с читателем (необязательно молодым, но современным) и хочет подтянуть его к пониманию рассматриваемого явления, используя все возможные средства, пытается добиться того, чтобы объём книги не только не пугал, а, наоборот, стимулировал интерес к ней читателя, втягивал его в российскую и мировую историю, преобразующим субъектом которой стал Ленин. И это ему удаётся. Книга затягивает и не отпускает читателя до последней страницы. А после того, как её перевернёшь, чувствуешь не облегчение (осилил-таки!), а огорчение, потому что продолжение не следует.
Целая галерея исторических личностей открывается перед читателем. Мартов и Плеханов, Бауман и Бабушкин, Парвус и Троцкий, Богданов и Горький, Каменев и Зиновьев, Радек и Арманд, Бонч-Бруевич и Сталин… Десятки, сотни социал-демократов, революционеров, властителей дум той эпохи, среди которых как горячие сторонники, так и убежденные противники Ленина. И ближе всех к нему Надежда Константиновна, роль которой, полагает автор, в судьбе Ленина и его теоретического наследия несколько выше, чем принято считать.
Линейное биографическое повествование время от времени нарушается автором. Из охваченного студенческими волнениями Казанского университета автор перебрасывает читателя в Казань, захваченную белыми летом 1918 года, рассказывает о боях под Свияжском на основе очерка («поэмы в прозе») Ларисы Рейснер. Из Швейцарии, в которой Ленин уже отчаялся дожидаться русской революции, — в Горки и Кремль 1923 года, откуда смертельно больной, перенесший несколько инсультов председатель совнаркома возвращается с… тремя томами Гегеля (о влиянии этого философа на предреволюционного Ленина в книге разговор особый).
Предметом исследования книги Льва Данилкина являются не только жизненные перипетии, но и статьи, брошюры и книги, написанные Лениным. Автор не просто идёт по следам Ленина, но и, вооружившись его Полным собранием сочинений 55-ти томах, глубоко вникает в содержание написанных им в разное время работ: от пробной «Кто такие друзья народа…» до направляющей и мобилизующей «Что делать?», от отвлечённо философской «Материализм и эмпириокритицизм» до анализирующей глобальные социально-экономические и политические процессы и не теряющей своего значения и сегодня «Империализм как высшая стадия капитализма». И над всем этим теоретическим наследием возвышается главная работа жизни — «Государство и революция», в которой Ленин развивает тезис о диктатуре пролетариата и рассуждает о возможности устройства общества без государства.
Своим нетривиальным разбором ленинских творений автор настолько интригует читателя, что тот, кто прочитает до конца «Ленина» Данилкина, неизбежно обратится к первоисточникам и никогда после этого не осмелится утверждать, что Ленин устарел.
Автор не придаёт большого значения всё ещё популярным сегодня мифам, раздуваемым вокруг личности Ленина. Вопрос о немецких деньгах и «пломбированном» вагоне интересует его лишь как деталь, причём несущественная в контексте глобальных социальных сдвигов 1917 года. Тем более несущественным кажется автору вопрос «брал — не брал», что связи революционеров 1905 года с японской разведкой загадкой не являются, но мало кого интересуют, а стихия революции бушевала независимо от вложения в неё чьих-то денег и даже независимо от воли отдельных людей.
Не столь занятным, как может показаться при поверхностном рассмотрении ленинской жизни, является для автора и вопрос о треугольнике Крупская-Ленин-Арманд. Куда интереснее, что рассматривая взаимоотношения Владимира Ильича и Надежды Константиновны, автор возвращается к давно забытому роману
Автор не идеализирует и не демонизирует Ленина. Вождь пролетарской революции у Данилкина не чудаковатый простак из довоенных фильмов, и не чудовище в постсоветском его восприятии. Делая выводы о характере поступков Ленина, характеризуя его победы и просчёты, автор опирается на совокупность источников, дающих представление о том или ином событии, учитывает конкретно-исторические обстоятельства, в которых эти события протекали, пытается найти им объяснение и обоснование и в тех философских трудах, что читал Ленин в тот или иной период своей жизни. И потому выводы Данилкина порой спорны, но совсем не голословны.
Мастер политической интриги, морально и политически уничтожавший своих идейных оппонентов. У него не было вечных друзей и вечных врагов, но была главная цель всей жизни. И средства для её достижения он выбирал не всегда достойные, но оправданные этой целью. Человек, неуклонно продавливающий свою линию, не жалея при этом ни себя, ни других. Это Ленин.
Философ и экономист, разобравший по косточкам российский капитализм и его наступление на российскую почву, переход его в свою высшую и окончательную стадию в мировом масштабе, замахнувшийся на описание очертаний будущего, где не будет места ни эксплуатации человека человеком, ни самому государству как аппарату насилия. Это тоже Ленин.
Неиссякаемый источник идей, в самых трудных, и, казалось бы, безнадёжных ситуациях находящий верный выход и указывающий направление движения. Человек, ставший органической частью самого народа, сумевший слиться с ним в бурном потоке русской революции. Снова Ленин.
Сгенерированное историей и географией явление, навсегда изменившее мир и представления о нём человека, явление, которое всё равно бы возникло, даже если бы Владимир Ульянов решил остаться скромным питерским юристом и никогда не влезать в политику. Это всё Ленин.
Книга Льва Данилкина — это не бронзовый памятник вождю, но глубокий по философскому содержанию и широкий по историческому и географическому охвату анализ глобального явления под названием Ленин.
Как запущенная историей ракета, Ленин, преодолевая пространственно-временные преграды, устремляется в будущее, чтобы преобразовать его путём Большого Социального Взрыва. Где и когда это произойдёт, нам, простым смертным, неведомо.