Леонид Воронин. Эдуард Багрицкий

«Простившись с Одессой, Багрицкий переезжает в центр России. Теперь он постоянный житель Москвы и ее окрестностей.

Москва нэповская уже не та, что в годы разрухи. На Тверской, Мясницкой, по которым проходил недавний одессит, много магазинов с огромными витринами. Вечером они подсвечивались изнутри электрическим светом. «Витрин воспаленный строй», — заметит Багрицкий.

Скрежещут по рельсам трамваи, битком набитые куда-то торопящимися людьми. Должно быть, это основной транспорт столицы. Другого подходящего нет.

Конечно, можно взять извозчика. «Но это, — усмехается Багрицкий, — привилегия Маяковского. А сам он поскромнее. И уж коли есть трамвай, так и надо им воспользоваться. Но зачем спешить? Только подождать, чтобы было в трамвае посвободнее».

А дорога уже проторена — к журналам «Красная новь», «Новый мир», «Молодая гвардия»… И уже не раз выступал он на литературных вечерах, обретая новых слушателей — будущих читателей его стихов".

В книге рассказывается не сколько «казенная» биография революционного поэта, сколько поэта-романтика на фоне смены эпох, патриотических и литературных пристрастий и кумиров, многие из которых (тот же самый Николай Гумилев, столь ценимый Багрицким) оказались не только не востребованы, но и на долгие годы под запретом.

В тексте приводится множество малоизвестных жизненных подробностей Багрицкого, одесских и московских, военных и мирных, прозаических и поэтических, а также — историй о его знакомых деятелях культуры и тогдашних издательствах.

Весной — летом 1917 года Эдуард Багрицкий работает в одесской милиции, а в ноябре 1917 года, после того, как весть об Октябрьской революции дошла до города, становится участником Персидской военной экспедиции. Поэт занимает должность делопроизводителя врачебно-питательного отряда, который оказывал помощь больным и раненным. Валентин Катаев напечатал в одесском сатирическом журнале «Бомба» шутливое пожелание «Визитная карточка»: «Э. Багрицкому (Персия)

Ты уезжал. Сильней других

Я на вокзале плакал.

— Хоть там уйми

Свой громкий стих,

А то посадят на кол".

Отряд передвигался в Персии на верблюдах, и поэтому через пять лет, вспоминая свою персидскую эпопею, Багрицкий назвал его «Верблюжим походом». В 1922 году поэт написал стихотворение «Голуби», в ктором были следующие строчки:

«…Через Ростов, через станицы,

Через Баку, в чаду, в пыли —

Навстречу Каспий, и дымится

За черной солью Энзели.

И мы на вражеские части

Верблюжий повели поход.

Навыворот летело счастье,

Навыворот, наоборот!.."

Багрицкий в Персии научился ездить на верблюде, познакомился с местными традициями и испытывал трудности со своей работой делопроизводителя, порой запутываясь в документации. Когда начался вывод русских войск с персидских земель, то с ними в Россию отправился и Багрицкий, вернувшийся осенью 1918 года в Одессу.

«До самой сдачи книги в издательство размышлял Багрицкий о том, какие стихи включит он в «Юго-Запад», и прежде всего — в его последний раздел, открывавшийся поэтическими декларациями.

А среди них — его программные «Стихи о поэте и романтике», где звучало имя Гумилева. Каким многозначным было бы появление этого имени в первой книге Багрицкого!

Потому-то и торопился он с публикацией этих стихов, подгоняя такую публикацию к выходу «Юго-Запада». Недаром в 1927 году он отдал их в альманах «Ковш». В марте 1928 года, в те самые дни, когда вышел его «Юго-Запад», он сообщал писательнице Татьяне Тэсс: «Стихи о романтике» идут в альманахе «Ковш», который до разговора с романтикой закрывали три раза. «После напечатания (этих стихов) он (альманах „Ковш“) закроется в четвертый и последний раз…»

Увы, этот номер альманаха «Ковш» в свет не вышел.