Марина Мнишек
«Она была полькой, но осталась в памяти русской царицей. Сохранился приписываемый ей «Дневник», но страниц этого «Дневника» никогда не касалась ее рука. Она имела нескольких мужей, но они на самом деле не были ее мужьями. Она жила в домах, в которых никогда не бывала. Ее смерть связывают с заточением в «Маринкиной башне» Коломенского кремля, но умерла она совсем в другом месте… «Девка-иноземка» из народных песен, обернувшаяся сорокой, она выступает в русских былинах подручницей Змея-Горыныча — а ведь ее небесной покровительницей была Святая Дева Мария! Всего девять дней пробывшая на русском престоле, она в течение девяти лет — с 1605 по 1614 год — находилась в самом центре своей эпохи.
Так кто же она — первая русская императрица или самозванка? Прав ли Пушкин, называвший ее «гордой полячкой», «надменной Мариной»…
У этой исторической героини, названной современным писателем Леонидом Бородиным «царицей Смуты», существует стойкое отрицательное обаяние, изменить которое вряд ли когда-нибудь удастся. Писать о ней трудно. Слишком много штампов приходится преодолевать, оставаясь на почве исторических фактов.
Самый распространенный образ Марины Мнишек — это роскошная фурия, обольстившая сначала самозваного царевича Дмитрия Ивановича и продолжившая в России «темное дело» приведения в католичество доверчивой «москвы» (так поляки звали тогда всех русских). Примерно такую Марину, по виду предтечу Екатерины Великой (в варианте популярного исторического романиста), изобразил классик исторической живописи XIX века А. Шарлемань на известном полотне под названием «Марина Мнишек возбуждает калужан к мести за смерть Тушинского вора». Там матери с малыми детьми убегают от нестерпимого света факела, который держит в своих руках представленная с непокрытой головой и распущенными волосами царица, властным перстом указующая казакам рубить головы изменникам. Хочется сразу предупредить читателя: ничего похожего в попавшей к нему в руки книге не будет. В этом, может быть, слабость исторического исследования, но в этом и его сила: ведь факты значительно прочнее личных пристрастий. Хотя иногда даже факты не в силах разрушить устойчивые мифы.
В чем же тогда состоит смысл настоящей биографии Марины Мнишек? Где тот магический исследовательский ключ, обладая которым только и можно оправдать еще одно обращение к истории одной из самых ярких героинь первой русской Смуты? Думаю, что до сих пор мало задумывались над внутренней эволюцией Марины Мнишек, прошедшей свой путь от Самбора до коронации в Москве и далее, через Ярославль и Тушино, Калугу и Коломну, до крушения всех надежд и трагического конца. Как она переживала свои взлеты и падения? Как относилась к первому и второму самозванцам? Как повлияли на нее рождение «царевича» Ивана и его страшная казнь?«
Вячеслав Козляков. Марина Мнишек
С Мариной Мнишек связано множество мифов и преданий, хотя и исторических документов о ней, отце и «мужьях» до наших дней дошло немало. Когда она была еще совсем юной, был заключен брачный договор в Польше о женитьбе московского царевича Дмитрия Ивановича, по достижении им московского престола, на Марине Мнишек.
В июле 1605 года в Москве состоялась коронация царя Дмитрия Ивановича, а осенью этого же года прибывший в Краков московский посол Афанасий Власьев обращается от царя Дмитрия Ивановича к польскому королю Сигизмунду III с просьбой (переданной устно!) о разрешении на брак с Мариной Мнишек. Через несколько дней проходит обручение (по доверенности) Марины Мнишек с царем Дмитрием Ивановичем в Кракове. Спустя несколько дней появляются подробные инструкции от царя, как следует обращаться с его женой-царицей и как его встречать на территории Российского царства. В апреле следующего года царица уже на границе, в самом начале мая — торжественно въезжает в Москву. Через шесть дней — коронация царицы Марины Мнишек в Успенском соборе в Кремле и свадьба с царем Дмитрием Ивановичем.
Проходит всего девять дней, в Москве вспыхивает восстание. Царь, названный самозванцем, убит, а коронованная царица, лишившись всего, вместе с отцом попадает в плен.
Далее — ссылка в Ярославль, «тушинский вор», рождение сына, уход с атаманом с Иваном Заруцким в Астрахань. Тем временем царские воеводы собирали войска и засылали в город лазутчиков, которые должны были собрать сведения о численности мятежных ратных людей, и про отношения Заруцкого с «Кизылбаши», то есть с Персией. Смутное время закончилось…
«В России к концу Смутного времени все беды связывали с иноземным нашествием. Марина, первой пришедшая из Речи Посполитой, более всех вызывала ненависть. Ее соотечественники тоже прошли своеобразную эволюцию: когда-то они восхищались и завидовали ее судьбе, потом защищали «царицу» в Москве и воевали во имя освобождения дочери сандомирского воеводы из русского плена, а еще позже были готовы разменять ее в Тушине на деньги самозванца или короля.
Сама Марина никого не казнила и не грабила. Даже наоборот, спасала от гибели. Она много размышляла о своем долге (как она его понимала) и следовала внушенным ей с детства христианским добродетелям. Ненависть к ней современников и потомков во многом несправедлива. Эта ненависть основана не на ее личных качествах, а на чем-то другом — на неприятии чужой гордыни, на нарушении привычных устоев. Но все ее преступления лишь воображаемые, а упреки в недостойном поведении не выдерживают критики. Ей нечего приписать, кроме того, что она попыталась занять место в русской истории.
От Самбора до Калуги ее путь прослеживается лишь пунктиром. О дороге же от Коломны до Астрахани можно с уверенностью сказать только одно: это было падение. Вообще, весь ее путь, так ярко начинавшийся в Кракове в обществе короля Сигизмунда III, королевны Анны, канцлера Льва Сапеги, нунция Клавдия Рангони и кардинала Бернарда Мацеевского, напутствовавших ее перед отъездом в Москву, завершался ужасно и поучительно в астраханских степях в окружении каких-то Трени Уса, Верзиги, Истомы Железное Копыто, Борова и Лысого — атаманов волжских казаков. Она пала в самую бездну, в пучину. В этот момент она и ведет себя как загнанный человек, не сдерживая эмоций: рвет зубами на клочки грамоты, запрещает ненавистный колокольный звон, в котором ей чудится всполох московского бунта 17 мая 1606 года, убившего ее надежды. Все, что придумывала себе Марина Мнишек о России и о себе как русской «царице», разбилось о непонимание традиционного в своих основаниях московского общества. Слишком рано она пришла в русскую жизнь, слишком экзотическим цветком оказалась в ней. Поистине «розой в снегах».
Не случайно спустя столетия возникнет перекличка с ее судьбой у ее тезки и «наследницы» по линии страшной ломки судьбы — Марины Цветаевой. «Если бы я писала ее историю, — говорила она, -…то написала бы себя — любящую и себя — мать». Ничего подобного о любой другой русской царице XVII века сказать невозможно.
Очутившись в России, Марина Мнишек пропала, непонятая и отторгнутая людьми и временем. Только в облике колдуньи она стала близкой и понятной своему новому народу, и он тут же заточил ее навеки в Коломенскую башню. Но осталось присутствие Марины Мнишек в русской истории, осталось связанное с нею чувство пережитой трагедии Смуты".