Милая буква «К»
Он никогда не говорил о себе в первом лице. Только в третьем. Назвал себя поэтом. Точнее так: Поэтом. С большой буквы. Поэт хочет есть. Поэт хочет читать стихи.
Константин Дмитриевич Бальмонт (1867–1942) действительно был настоящим поэтом. Новая книга серии «Жизнь замечательных людей» обстоятельно реконструирует его биографию. Авторы, ныне покойный Павел Куприяновский (Иваново) и Наталья Молчанова (Воронеж), рассказывают, как зарождалось и в дальнейшем развивалось творчество их героя.
Бальмонт публично дебютировал довольно молодым человеком, когда учился в гимназии города Владимира. Тогда, во второй половине XIX века, в культуре господствовал критический реализм, поэтому появление символистов, к которым относился и Бальмонт, было встречено, мягко говоря, скептически. Не приветствовали эстетизм символистов и сторонники религиозных течений в культуре. Хотя... Знаменитый философ и поэт Владимир Соловьев, не без основания едко высмеявший в «Пародиях на русских символистов» Валерия Брюсова, с большой теплотой отозвался о Бальмонте. А ведь Константин Дмитриевич не был глубоко воцерковленным человеком, о чем искренне каялся незадолго до кончины. Увлекался, в частности, индуизмом, что не могло быть близко Владимиру Сергеевичу.
Если в течение жизни, несмотря на меняющиеся внешние обстоятельства, поэт оставался последовательным символистом, то взгляды на политику у него претерпели серьезные изменения. В молодости Бальмонт был, мягко говоря, достаточно левым человеком. За участие в студенческих беспорядках его выслали под надзор полиции из Москвы в Шую. Еще одна высылка состоялась в марте 1901 года, когда Бальмонт публично прочитал стихотворение «Маленький султан», в котором легко угадывалась жесткая сатира на последнего императора. В последующем написал известное стихотворение «Наш царь», вошедшее в сборник с «говорящим» названием «Песни мстителя». Оно начиналось словами «Наш царь – Мукден, наш царь – Цусима», а завершалось зловещим в свете последующей судьбы государя утверждением: «Кто начал царствовать – Ходынкой,/ Тот кончит – встав на эшафот».
Поэтому можно согласиться с авторами книги, утверждавшими, что Бальмонт, уезжая из России летом 1920 года, не был еще «белоэмигрантом», как его изящно называли в советских справочниках и энциклопедиях. В это время он подготовил сборник «Песня рабочего молота», который, правда, вышел позднее, когда Константин Дмитриевич уже жил во Франции. Хотя в изгнании Бальмонт действительно серьезно «поправел». Вот фрагмент одного из его стихотворений того времени:
Мила моя мне буква «К»,
Вокруг нее мерцает бисер.
И да получат свет венка
Бойцы – Каплан
и Каннегисер...
Напомню, что Фанни Каплан неудачно покушалась на Ленина, а Леонид Каннегисер застрелил Моисея Урицкого – главу Петроградской ЧК (политической полиции).
В этой связи возникает вопрос, который, как представляется, недостаточно подробно освещен в работе. В биографии Бальмонта говорится, что он отрицательно отнесся к нацистскому режиму, осудив нападение Германии на Советский Союз. К сожалению, это утверждение не подтверждается в книге никакими цитатами. А ведь большая часть эмиграции (и здесь, увы, советская пропаганда была недалека от истины) действительно связывала надежды с Гитлером. Павел Милюков, Сергей Рахманинов или Николай Бердяев были скорее исключениями. Так, близкий друг Бальмонта Иван Шмелев в частном письме своей знакомой Ольге Бредиус-Субботиной заявлял: «Я так озарен событием 22.VI, великим подвигом Рыцаря, поднявшего меч на Дьявола. Верю крепко, что крепкие узы братства отныне свяжут оба великих народа».
Хотелось бы, чтобы исключением был и Константин Бальмонт. Ведь он был Поэтом. С большой буквы.