О книгах, водке и Черном Вожде 1812 года - интервью с писателем-историком Александром Бондаренко
Недавно вся Россия отмечала исторический юбилей - 200-летие Отечественной войны 1812 года. «Контрабанда» не осталась в стороне от этого события: вышел репортаж с места действия. О событиях и героях тех времен рассказывает в интервью полковник запаса, член Союза писателей России, лауреат Всероссийской историко-литературной премии «Александр Невский», премий Службы внешней разведки и Федеральной службы безопасности Александр Бондаренко, который, в том числе, является и автором книг о героях «войны с французом».
-Как сегодня протекает процесс переосмысления событий войны 1812 года – ведь одних героев историки развенчивают, а других, наоборот, «открывают» заново?
-Переосмысление событий 1812 года представляется мне сегодня более рациональным: меньше романтики, больше оценок. Конечно, назвать это каким-то единым, однонаправленным процессом невозможно. Есть добросовестные авторы: тот же Гордин, Лидия Леонидовна Ивченко и другие, которые исследуют события, стараясь разобраться в произошедшем, раздвинуть рамки наших знаний, отойти от традиционных представлений, казавшихся незыблемыми. Но есть некие «разоблачители» и авторы «версий», дающие волю своей буйной фантазии и «прозревающие» то, чего не могли понять свидетели и участники событий 200-летней давности.
В итоге, если Александр Сергеевич Пушкин считал фельдмаршала Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова-Смоленского спасителем Отечества, то какой-нибудь Вася Пупкин убеждает читателей, что это не только бездарный военачальник, но и вообще – предатель… Кстати, в строительстве «версий» нередко помогают мемуарные источники. Скажу вам по секрету, в разведке мемуары документами не считаются: их авторы нередко бывают весьма снисходительны к самим себе и очень строги к окружающим. А есть просто злоязыкие, желчные мемуаристы – обругают каждого.
К тому же, не нужно смешивать личную жизнь персонажей отечественной истории с их деяниями, делая далеко идущие выводы. Как известно, любовь наших генералов к французскому языку совсем не мешала им бить французов по-русски. Но иные наши «исследователи» убеждённо доказывают, что генерал, сегодня изменивший своей жене, завтра непременно изменит Отечеству… Разве в жизни всё так однозначно?
Участник войны 1812 года полковник Фёдор Николаевич Глинка писал, что рассказывать о подвигах дней минувших нужно так, чтобы эти рассказы рождали героев будущих. Историю не переделать, но пересказать её можно по-разному. Так вот, чем меньше в этих рассказах «чернухи», тем больше от них пользы. Нашу молодёжь – да и людей постарше – сегодня уже нужно не воспитывать, а перевоспитывать. Возвращать уважение к прошлому, без которого невозможны ни патриотизм, ни любовь к Родине. И это задача стратегическая, государственная!
Я бы сказал, что взгляды на основные события и наиболее известных участников тех событий изменились в сторону их забвения… Вот, недавно моя жена объясняла одному своему студенту, кто такой Денис Васильевич Давыдов. Уже и этого не знают! Тем более, мало кто назовёт главнокомандующих всех четырёх армий в 1812 году; уже и про сражение при Бородине немногие вспомнят – не говорю про Мир, Валутину Гору, Малоярославец, Красный…
Удивляться нечему: в школе детей не учат, но готовят к пресловутому ЕГЭ. А книги – главный источник самообразования, возможность интересно и с пользой проводить свой досуг - стали безумно дороги!
Условно говоря, при Советской власти, когда тебе нужно было скоротать вечер, а в кармане было полтора рубля, ты мог либо купить книгу, либо отыскать ещё двух таких же товарищей, и скинуться на бутылку... Вот такая альтернатива! Многие выбирали первый вариант, а потому СССР был самой читающей страной в мире. Стотысячные тиражи буквально сметали с прилавков.
Сегодня альтернативы нет: книга (не говорю про откровенную макулатуру) стоит как три бутылки вполне приличной водки. Зато в московских магазинах царит книжное изобилие. Посмотрите, сколько прекрасных ЖЗЛ книг стоит на полках! И это – при мизерных тиражах. Пятитысячный тираж – счастье для автора! Но и того не берут, к огромному сожалению…
-Может ли автор исторической книги быть полностью объективен в работе или от ошибок здесь никто не застрахован?
-Пишущему нужно не только знать историю – её нужно ещё и чувствовать. Издательство «Молодая гвардия», где у меня вышли книги «Милорадович» «Денис Давыдов» и ряд других, периодически предлагает мне стать редактором той или иной книги: в частности, вышли «Барклай-де-Толли» Сергея Юрьевича Нечаева, «Ермолов» Якова Аркадьевича Гордина, «Филарет Московский» Александра Юрьевича Сегеня… Готовя эти книги к изданию, я иногда интуитивно чувствовал ошибку. Хотя, авторы это очень интересные, добросовестные, и неточностей было очень мало. И книги хорошие получились!
Мне также повезло на старших друзей: это Роман Шарлевич Сот – библиограф Артиллерийского музея, Валентин Фаддеевич Помарнацкий – мой школьный учитель истории, профессор Дмитрий Петрович Резвой – праправнук и полный тёзка генерала 1812 года, Степан Ефимович Попов – генерал-лейтенант, командир артиллерийской дивизии Великой Отечественной войны, и многие другие люди, которые также сделали для меня исторические события близкими и понятными. К сожалению, почти все они уже сами принадлежат вечности.
-Как вам удалось увидеть иной образ Дениса Давыдова – офицера гвардии Александра I, а не просто «лихого гусара», родственного всем известному поручику Ржевскому из фильма «Гусарская баллада»? Ваш Давыдов – не образ из книги, а живой, реальный человек.
-Дело в том, что о людях военных зачастую пишут литераторы, которые получили литературное и историческое образование, а я получил образование военное, и сам прослужил почти сорок лет. Я понимаю, что такое психология военного человека. И книга как раз построена на психологии военного человека.
Памятник из гранита стоит на бульваре, подвергается воздействию атмосферы, и периодически его чистят. Точно также надо периодически «чистить» и литературные памятники. Про Дениса много написано, даже вот в «Молодой гвардии» книга выходила в середине 80-х.
Но я стал очищать этот литературный памятник от наслоений, много работал с источниками. Смотрел на своего героя с точки зрения офицера, у нас с ним было одинаковое отношение к армии, к форме.
Я увидел, что Денис – удивительный человек, удивительный литератор, который сначала создал литературный образ, а потом стал ему следовать в своей жизни. Денис был разгильдяем, его очень справедливо и очень гуманно выставили из гвардии в армию за возмутительную эпиграмму. Раньше считалось, что Александр I его так тиранил. А сейчас очевидно – за такую эпиграмму Денис очень легко отделался.
Давыдов попал в гусары и стал писать свои знаменитые гусарские, лихие стихи именно там. Но это все надумано, умозрительно – сам он еще не участвовал в боях. Он очень мучительно переживал, что не воевал в бою под Аустерлицем – в знаменитой атаке кавалергардов. Но если бы он на тот момент находился в гвардии, неизвестно, чем бы это для него кончилось – потери кавалергардов были огромны.
Когда Денис вернулся в гвардию, он сразу сунулся на войну: ему нужен был подвиг – чтобы соответствовать своим стихам, тому образу лихого неустрашимого рубаки, который он создал, и который все отождествляли с ним.
Так что сначала родился образ, а потом Давыдов всю жизнь пытался ему следовать. Фактически, первый из поэтов и писателей.
Многие потом пытались следовать образу, созданному в произведениях – тот же Хемингуэй (у которого, кстати, это не получилось). А у Давыдова получилось.
-Насколько вы сблизились с этим образом своего героя?
-Чтобы понять психологию Дениса, я участвовал в военно-исторических баталиях, работая саблей, штыком - в седле и пешим. Чтобы понимать своего героя, автор должен пройти его путь. Если ты этого не понимаешь, то ты не чувствуешь человека, о котором пишешь. Автор и герой должны быть родственны по духу.
Я даже прочитал целиком «Аониды» – сборник стихов молодых поэтов, составленный Карамзиным. Которым в свое время вдохновился Давыдов. И о Денисе я оттуда кое-что узнал: я понял его становление поэтическое.
Сейчас можно открыто говорить о замалчиваемых ранее исторических событиях: о польской войне, например, о которой в Советское время вообще не говорилось, а ведь Денис получил там награды.
Можно проводить параллели между современными людьми и героем, что-то интуитивно предполагать, что-то читать межу строк. И тогда становится видно – дистанция между нами и Денисом совсем на такая огромная, как кажется. Ведь у тех людей, «очаровательных франтов», были те же проблемы, что у многих современных военных.
Денис был представителем нашей национальной гордости – элиты русской армии. Кроме того, он был поэт, а поэтов у нас всегда очень уважали. В русской армии всегда были умные, интеллектуальные люди. А сейчас армия деградирует, уничтожены практически все военные музеи, обесценивается само понятие офицера, службы Отечеству.
Но мы должны помнить, что наша армия всегда была высокоинтеллектуальной и высокодуховной. Эти люди, которые носили погоны и эполеты – Денис Давыдов, Константин Батюшков, Лев Толстой, Федор Достоевский, а также многие другие, это все были военные, служившие Родине.