Портвейн с Диккенсом
Вопрос для викторины: что общего у Дарвина, Диккенса, Дюма, Конан Дойла, Марка Твена, Хемингуэя, Герберта Уэллса и Эйнштейна?
Ответ, «писатели», будет не точен. Все же двое из упомянутых личностей были учеными.
Ответ, «англичане и американцы», тоже не правилен. Дюма однако был французом до мозга костей.
Но вопрос задан, а следовательно и ответ на него должен быть.
И вот он. О всех перечисленных выше персонажах в знаменитой серии «ЖЗЛ» вышли книги, написанные одним автором — Максимом Чертановым. Этот биограф знаменитых людей отличается завидным трудолюбием под стать героям своих книг. Восемь книг только в серии «ЖЗЛ», изданных за шесть лет — это вам не фунт изюма. Возможно даже рекорд среди жэзээловских авторов.
Невольно напрашивается следующий вопрос: кто же он этот таинственный Максим Чертанов?
Некоторые авторы прочно укрылись за своими псевдонимами. Тот же Марк Твен или О. Генри. Ромен Гари ухитрился дважды получить Гонкуровскую премию (случай беспрецедентный), первый раз как Ромен Гари, хотя это имя тоже литературное (настоящее имя писателя Роман Кацев (Касев), вторая гонкуровская премия была присуждена писателю Эмилю Ажару. Эта литературная мистификация Ромена Гари вызвала скандал в писательских кругах, но победителей не судят.
Заглянем в XIX век, где блистал (а) Жорж Санд, она же Амандина Аврора Люсиль Дюпен, в замужестве — баронесса Дюдеван. В отличие от Джейн Остин и мадам де Сталь - Аврора Дюдеван в литературном мире и далее в истории культуры осталась как Жорж Санд, писательница с мужским псевдонимом. Этот псевдоним великий насмешник Михаил Булгаков обыграл в своем бессмертном романе, включив в когорту литераторов Массолита колоритную фигуру писательницы Штурман Жорж.
Что ж, каждому свое. Хочется талантливому литератору Марии К. оставаться Максимом Чертановым, пусть будет так.
Новая книга Максима Чертанова «Диккенс» написана в фирменной «чертановской манере», сочетающей телеграфный стиль в передаче жизнеописания героя с обильным цитированием его произведений.
Надо обладать известной дерзостью, чтобы, после книг Хаскета Пирсона, Джорджа Оруэлла, Честертона, Питера Акройда и десятка других писателей и литературоведов, написать свою «чертановскую» биографию Чарлза Диккенса
Думаю в немалой степени Чертанов вдохновился лекцией Владимира Набокова о Чарлзе Диккенсе. «Мы готовы теперь приняться за Диккенса. Мы готовы теперь воспринять Диккенса. Мы готовы наслаждаться Диккенсом. Читая Джейн Остен, мы должны были сделать некоторое усилие, чтобы составить компанию ее героиням в гостиной. Имея же дело с Диккенсом, мы остаемся за столом, потягивая портвейн.
(…) Писатель может быть хорошим рассказчиком или хорошим моралистом, но если он не чародей, не художник — он не писатель, тем более — не великий писатель. Диккенс хороший моралист, хороший рассказчик и превосходный чародей…».
Чертанов, потягивая свой портвейн с Диккенсом, стремится не столько рассказать о его жизни, (биографические факты достаточно известны), сколько построить его произведения в некую шеренгу.
Которую следует рассматривать не слева направо, как это делают обычно перечисляя персонажей на групповых фотографиях.
Напротив, выстраивая шеренгу книг Диккенса в хронологическом порядке, Чертанов рекомендует читать их с конца, или справа налево, как в арабском письме.
С подобным рейтингом произведений Диккенса по Чертанову можно и поспорить. Но стоит ли?
У каждого из нас свой Диккенс и свой портвейн с автором «Оливера Твиста» и «Больших надежд».
А Максиму Чертанову однозначное спасибо!
Ведь после его «Диккенса» рука моя непременно потянется к книжной полке за «Посмертными записками Пиквикского клуба». Наверное, мне больше по душе читать Диккенса все же слева направо. Когда портвейн еще далеко не на донышке стакана.