«Преодолеть пропасть гражданской войны»
Сергей Шаргунов представил свою новую книгу
2 июня в Музее современной истории России писатель и журналист Сергей Шаргунов презентовал свою новую книгу легендарной серии ЖЗЛ (Жизнь замечательных людей) «Катаев. Погоня за вечной весной», вышедшую в издательстве «Молодая гвардия». На следующей день книга была представлена на Красной площади.
На творческую встречу с автором пришли многочисленные читатели, коллеги писателя, родственники В.П.Катаева, литературные критики и журналисты.
В ходе встречи Сергей Шаргунов рассказывал о работе над книгой, отвечал на вопросы журналистов и зрительного зала.
«Я безмерно счастлив представить книгу о Валентине Катаеве «Погоня за вечной весной».
Главная причина, что я решил писать его биографию, это страстная любовь к творчеству Катаева, моего любимого писателя XX века. В советское время о Валентине Петровиче выходили немногочисленные монографии, позже — публиковались разные тексты о нем: и любопытные, и несколько колкие, однако полномасштабной, полнокровной книги, которая бы представила судьбу этого талантливейшего писателя, я не обнаружил. Кроме того, на мой взгляд, Катаев — первоклассный, яркий художник слова, вся литература которого, это приключение красок. Писатель, который может собрать и здесь, в этом зале, и среди почитателей своих книг, людей самых разных взглядов: левых и правых, но прежде всего, людей, которые ценят прекрасную словесность.
Катаев — человек головокружительной биографии, приключенческой судьбы, его линия жизни пересекалась с ключевыми событиями XX века, поэтому вглядываясь в этого «одиночку», я одновременно старался воссоздать воздух и ветер времени, реконструировать важнейшие для меня события: Детские годы, Первая мировая война, Гражданская война, Бунин, Деникин, Троцкий, Есенин и Маяковский, Сталин, Хрущев… Катаев — человек, который отчасти сконструировал литературу.
Собственно, можно вспомнить, как тот же Багрицкий благодаря Катаеву приехал в Москву, да и Олеша, что именно Катаев повлиял на жизнь Ильфа и Петрова. Он дрался с Есениным. Доподлинно известно, что свой последний вечер Маяковский провел у Катаева в гостях. Его отношения с Булгаковым и влюбленность в Лёлю, сестру Михаила Афанасьевича. Все это достойно отдельных глав, которые есть в книге…
Кроме того, мне удалось получить интересные письма, переписку с Олешей, Мандельштамом, Зощенко, как и неизвестные рисунки автора, которые нигде и никогда ранее не публиковались. Катаев, безусловно, это «мовистская» проза, когда, например, он удалился в переделкинский скит, будучи сам уже старцем выдал сногсшибательные тексты, обогнав и обыграв весьма молодых и современных соперников и коллег.
Почему я назвал книгу «Погоня за вечной весной»? Валентин Петрович Катаев любил называть свои произведения cтроками из чужих произведений: «Белеет парус одинокий», «Алмазный мой венец», «Трава забвенья», «Уже написан Вертер», поэтому я захотел все восемь частей книги озаглавить строчками из самого Катаева. «Погоня за вечной весной» — это строка из его произведения. Эта книжка внеидеологична, открыта, честна, она не о «житии святого Валентина». Но, как мне кажется, большое количество недоброжелательств связано с завистью к его дару, потому что Катаев состоялся бы как большой писатель при любых временах, при любых правителях. Он, проживший почти 90 лет, прожил 100 жизней — с загадками, тайнами, потому что о некоторых эпизодах его жизни даже его родные узнали только от меня. Тем не менее, Катаев становился самим собой на страницах своих произведений, родился художником слова.
Это было его предназначение, и этого ему не могли простить очень многие. И собственно, когда он поверх барьеров отдавал один и тот же отрывок из «Травы забвения» в журнал «Огонек» так называемому реакционеру Сафронову и одновременно тот же отрывок отдавал в оттепельный «Новый мир» — это было литературным скандалом. А потом скандалы — нарастали, но у Катаева были свои взгляды на происходящее, общественные оценки и он, прежде всего, ценил свою художественную свободу. История Катаева, это история человека, который умел находиться вне стаи.
К слову сказать, было ведь очень много мифов связанных с Катаевым. Так, где надо и не надо в той же «фейсбучной» полемике очень часто цитируют его фразу из бунинских «Окаянных дней»: «за 100 тысяч убью любого». Но немногие знают, а мне было очень интересно в этом разобраться, что эта фраза из рассказа Катаева «Опыт Кранца», именно этот рассказ он принес Бунину, читал ему, и Бунин восклицал: «Если ваш персонаж, если ваш герой готов за убить за 100 тысяч любого, то наверное и вы такой?». Но здесь не было осуждения учителя, а Бунин был несомненно учителем для Катаева, а было скорее «любование животной силой весны». Как та же Надежда Мандельштам много писала об этом романтическом, циническом настроении молодежи того времени, творческой молодежи, которая оказалась нищей, они ходили босыми, голодными, падали с ног, но при этом у них была романтика страстного завоевания мира.
Катаева пытаются изобразить циником. Я не пытаюсь представить его святым, но он и не был грешнее других и не строил из себя святошу.
И, безусловно, в этом был его поэтический полет. Он мог позволить себе бросить эпатажную фразу, но при этом писал прошение об освобождении своего друга ленинградского поэта и переводчика Стенича, не зная, что тот уже репрессирован. Писал с просьбой освободить Заболоцкого, просвечивалась его прямота и дерзость на Старой площади, когда он выступал дуэтом с Иосифом Виссарионовичем, заступаясь за Авдеенко, стал отцом «шестидесятников», будучи главным редактором «Юности», но при этом чуть позже стал нелюбим так называемой «прогрессивной тусовкой».
На самом деле, судьба Катаева от Николая II до Горбачева, от стихотворения «Храни, Господь, Россию и царя», до его размышлений в «Известиях» и «Комсомольской правде» о сумасшедшей музыке нового времени, наступавшей перестройки — эта судьба очень важна и интересна.
С оценкой новой книги писателя и словами о Валентине Катаеве выступили известные литераторы и критики
Игорь Волгин, поэт, писатель, историк
— Я уверен, что эта книга из всего, что было написано у Сергея Шаргунова — самая лучшая, потому что у автора появилась зрелость и человеческая и литературная. С другой стороны — выбранный объект в лице Валентина Катаева — совершенно поразительный, с фантастической биографией, которая намертво связана с историей страны. Он играл с властью, он играл с окружением своим, играл, когда писал, но это была несомненно игра высокого порядка, где он не шел на компромиссы со своей писательской совестью, писательской смелостью. В том же его произведении «Алмазный мой венец» звучала поразительная свобода. Сколько ведь плохого говорили о Катаеве после этой книги, но при этом, какая там была высокая, художественная свобода…
Я помню Валентина Катаева еще по «Юности», где я дебютировал. Там же появился молодой Аксенов и само понятие «шестидесятничества» связано с именем Катаева, ведь и Вознесенский, и Евтушенко, и Рождественский — все они прошли через горнило «Юности». А гражданская позиция Валентина Петровича осуществлялась через его тексты и в его деятельности как редактора. Подчеркну, что Катаев сохранился как писатель, он сохранил свой художественный мир и конечно, замечательно, что сейчас вышла книга о нём, книга, как модель некой писательской жизни, трагической и счастливой…
Юрий Кублановский, поэт, публицист, критик, искусствовед
— Я взялся сначала просмотреть книгу, но она меня так увлекла, заинтересовала, что я не мог оторваться и читал ее до четырех утра. Книга читается легко, залпом и очень удачно композиционно сделана. Книга поделена на главки, которые можно читать и перечитывать как отдельный сюжет, что само уже по себе замечательно. Но главное, что мне особенно интересно читать книги тех относительно молодых литераторов, которые практически не застали советской власти, а пишут о ней.
В отличии от автора книги я был младшим современником Катаева. С Валентином Петровичем мы находились по разные стороны баррикад и для меня он был советским мастодонтом в то время, хотя не забуду и другое, с каким наслаждением, залпом я читал в «Новом мире» и «Святой колодец» и «Траву забвенья», и был буквально потрясен, что несмотря на тогдашнюю мясорубку Катаев сохранил чистоту и свежесть дара…
Мне всегда казалось, и кажется сейчас, что высокий дар обязывает очень ко многому, в частности к тому, чтобы не заниматься конъюнктурным словоблудием. Под этим катком Катаев пытался все-таки оставаться человеком, в этом его большая драма. И большая заслуга Сергея в том, что он это показал ясно, выпукло, рельефно.
Алексей Варламов, писатель
— Очень здорово, что Сергей пришел в увлекательный жанр ЖЗЛ. Обязательное условие в этом жанре, что ты должен полюбить героя. Сережа оказался в выгодном положении, он полюбил своего Катаева сразу…
Очень здорово, что сейчас после того, как мы сначала канонизировали один список писателей XX века, потом другой, выстраивается четкая, грамотная стратегия и линия в этом жанре. Сейчас серия ЖЗЛ возвращается к нормальной картине мира, когда есть место всем. И тем, кто страдал при советской власти, и тем, кто не страдал при советской власти. И Мандельштаму, и Толстому, и Булгакову, и Катаеву — всем им есть место.
У Катаева, как не относись, фантастическая судьба. Писатель в России должен жить долго. Его книги, которые мы читали в детстве и «Сын полка», и «Белеет парус одинокий», и «Хуторок в степи» — это и описание первой юношеской влюбленности, и путешествие в Европу. И все это было свободно, расковано написано. Сама по себе личность писателя состоялась, несмотря ни на что, и показывает неоднозначность нашей истории. Через такие личности, судьбы начинаешь понимать прошлое, начинаешь понимать русский XX век…
Тина Катаева, внучка В.П.Катаева
— Такой титанический труд достоин уважения. И моя мама, и я, обе понимаем, что в книге может быть то, что лично нам не удалось найти, а Сергей это нашел. И это связано, как я понимаю, с одесским периодом. Мы восхищаемся человеком, который был способен на такой титанический труд, и большое спасибо всем, кто ему помогал. Потому что сидеть в архивах, чтобы найти одну фразу, одно письмо, как это вычислить — есть еще доля случайности — это, конечно, маленький подвиг. И еще раз огромное спасибо Сергею. Я надеюсь, что получу массу удовольствия, что мы с ним обязательно поспорим относительно каких-то деталей в книге, но это живое произведение. И, собственно, кроме восторга и благодарности, здесь больше не может быть ничего.
Ирина Лукьянова, писатель
— Я не скрою, что также работаю над книгой о
Виктория Шохина, литератор
— Основная цель — показать во всей многозначности действительно очень интересную фигуру Валентина Катаева, которого автор очень любит. Это чувствуется, как он пишет о нем и говорит. Мне еще было интересно то, что я называю «литературоведческим изюмом», вот этого изюма в этой книге более чем достаточно.
Эту книгу надо читать, это доставит удовольствие и людям литературным, которых интересуют сугубо литературоведческие вещи и тем, кого интересует наша непростая, страшная история и тем, кого просто интересуют какие-то житейские вещи в отношениях с женщинами, собратьями по цеху…
Оксана Киянская, историк, литературовед
— Про книгу Сергея могу сказать одно — почитайте, не пожалеете. Всем рекомендую!
Сергей Сибирцев, писатель
— Для меня поразительно, что молодой писатель взялся описывать историю легендарного, несчастного века. Ему это удалось. Катаев — это не только литература, это все что вокруг культуры, время совершенно чудовищных противоречий: красных, белых… И может быть, Шаргунов и его труд способны перебросить мост между белыми и красными, преодолеть пропасть гражданской войны. Потому что трагическое и славное единство истории отражается в судьбе русского офицера Катаева, которого едва не расстреляли в одесской ЧК, а потом наградили золотой звездой Героя Соцтруда.