Про поэтов и не только
В знаменитой линейке «ЖЗЛ», и двух других книжных сериях — «Близкое прошлое» и «Живая история», вышли одна за другой несколько ярких книг, героями которых в самых различных ипостасях выступили личности, чей пик знаменитости пришелся на время, которое одни называют «оттепелью», другие «шестидесятничеством», но суть этого времени от различных дефиниций не менялась.
Сегодня об этом времени стараются говорить всё меньше, потому что на дворе другие времена, больше напоминающие следующую за «оттепелью» эпоху, которую именуют «застоем», хотя точнее было бы — «заморозками». О «застое» в этих литературных новинках тоже говорится немало, поскольку одна эпоха сменила другую со скоростью смены кадра в кино.
С кинематографа, пожалуй, и начнем. Опять же потому, что разные герои наших книг в той или иной степени были связаны с волшебным миром экрана и заэкранья.
На ступенях ВГИКАа — замечательная скульптурная группа — Шпаликов, Тарковский, Шукшин.
Тарковский и Шукшин уже прочно поселились в пантеоне «ЖЗЛ», а вот Геннадий Шпаликов, ушедший из жизни спустя месяц после неожиданной смерти Шукшина на съемках фильма «Они сражались за Родину», непростительно долго дожидался своего биографа.
Однако ж, дождался! Биограф у Шпаликова оказался более чем достойным своего героя.
Книга Анатолия Кулагина «Шпаликов» — одна из больших удач серии «ЖЗЛ». Автор с большим тактом и тонким проникновением в эпоху рассказывает нам о жизненном пути Геннадия Шпаликова — кинематографиста и поэта-романтика, не такого громкого, как другие поэтические иконы «Оттепели» — Вознесенский, Евтушенко, Ахмадулина, Окуджава, Высоцкий, но оттого не менее замечательного, обессмертившего себя столичным мемом — «Я шагаю по Москве…».
Его звезда резко взошла вместе с такими знаковыми фильмами как «Застава Ильича» («Мне двадцать лет») и «Я шагаю по Москве». У первого фильма судьба многострадальная, у второго — триумфальная. Но сценарист Шпаликов в обеих лентах — соавтор режиссеров Хуциева и Данелия. Потому что именно у него такая чарующая и узнаваемая нами Москва, магии которой мы подчас не замечаем.
А в глазах героев Шпаликова — это не просто город, не просто среда обитания. Это контекст, вне которого герои обоих фильмов были бы просто невозможны.
Шпаликова можно назвать и баловнем судьбы и ее трагической жертвой.
Есенин, Маяковский, Шпаликов. Финал одинаково трагический.
Только вот последний себе напророчил:
«Ах, утону я в Западной Двине
Или погибну как-нибудь иначе,
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут».
Он покончил счеты с жизнью 1 ноября 1974 года. Не утонул. Повесился на шарфе. Страна он нем не печалилась. Товарищи плакали.
Первый сборник его творчества вышел спустя лишь пять лет после смерти. Потом снова 10 лет забвения. И уже в конце 90-х — начале 2000-х — несколько его сценарно-поэтических книг. Наконец, более чем сорок лет спустя, Геннадий Шпаликов занял свое заслуженное место в шеренге героев «ЖЗЛ».
В фильме Шпаликова-Хуциева «Застава Ильича» одна из самых заметных сцен — поэтический вечер в Политехническом. Поэты читают свои стихи. Они молоды и дерзки. Ахмадулина, Вознесенский, Евтушенко, Окуджава…
Потом были другие времена и другие стихи и песни. Без вечеров в Политехническом. И поэты старились и уходили из жизни.
«Последний из могикан» — Евгений Евтушенко. В «ЖЗЛ» он вошел еще при жизни. В подсерии «ЖЗЛ» — биография продолжается".
Не прошло и месяца после смерти поэта в госпитале американского городка Талса, когда до 85-летнего юбилея Евтушенко оставалось всего три с половиной месяца, как автор первого жизнеописания — Илья Фаликов поставил точку в окончательной редакции этой книги.
Когда-то Евтушенко писал:
«Ахматова двувременной была.
О ней и плакать как-то не пристало.
Не верилось, когда она жила,
не верилось, когда ее не стало».
Сам он был поэтом многовременным. Прожил длинную жизнь от Сталина до Путина. И всегда, во все времена был поэтом успешным. Власть его слегка журила,
лишь временами. А так он всегда был ее поэтической иконой, ее Гомером. В «Метрополе» не участвовал. Хотя было у него:
«Танки идут по Праге
в закатной крови рассвета.
Танки идут по правде,
которая не газета».
Был такой шаг в 1968 году. Но как-то мельком. В «Правде» это не опубликовали. Но и не покарали, как иных…
Англичане даже открыто говорили о его сервильности. Но на то они и англичане со своим империалистическим Киплингом.
А Евтушенко плевать на этих злопыхателей. Он фонтанировал стихами и прозой, увлекся фотографией, снялся в кино, сам снял кино. Дмитрий Быков как-то заметил, что Евтушенко — личность сродни титанам Возрождения.
Не Леонардо, однако ж…
Вряд ли он пересекался со Шпаликовым. Беда и удача рядышком не ходят.
Но вот теперь встретились на одной книжной полке. Там же и Андрей Вознесенкий и Булат Окуджава и Владимир Высоцкий.
А вот Белла Ахмадулина своего персонального биографа ещё дожидается.
Зато в мемуарной серии «Близкое прошлое» о ней целая полифония голосов. Марина Завада и ЮрийКуликов собрали под обложкой книги «Белла. Встречи вослед» «чертову дюжину» современников поэтессы, друзей и близких, среди которых дочери — Елизавета Кулиева и Анна Ахмадулина, первый муж — Евгений Евтушенко, а также Михаил Шемякин, Владимир Войнович, Марина Влади, Юрий Рост и другие.
В отличие от фаликовского «Евтушенко», где автор тоже изрядно цитирует друзей и недругов своего героя, оставаясь при этом «несгибаемым апологетом» поэта, Белла в этой полифонической книге не иконостасна.
Белла Ахмадулина была разная со своими достоинствами и недостатками, со своим белым и черным.
Как и к Шпаликову, к ней можно применить термин «амбивалентность» нашего замечательного мыслителя Михаила Бахтина, рассказом о котором мы продолжим эти заметки.
«Михаил Михайлович Бахтин — русский философ, культуролог, теоретик европейской культуры и искусства. Исследователь языка, эпических форм повествования и жанра европейского романа», — сообщает «Википедия».
Алексей Коровашко, автор первой биографической книге о Бахтине, которая займет заслуженное и достойное место в «жэзээловском Пантеоне», с честью справился с задачей почти непомерной. Дело в том, что великий мыслитель Бахтин был человеком предельно скромным, а если брать в расчет его полную трагизма судьбу, то большую часть своей жизни он прожил в тени. Можно сказать, что свое жизнеописание он изложил в беседах с Виктором Дувакиным. Причем как-то мельком, больше не о себе, а других своих ровесниках по Серебряному веку.
Поэтому книга Коровашко «Михаил Бахтин» — это такая же «высокая проба», как и кулагинский «Шпаликов».
Больше того рискну предположить, что Шпаликов знал два бахтинских хита — «Проблемы поэтики Достоевкого» и «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса». Уж больно много бахтинской «карнавализации, хронотопа и полифонии» в его сценариях «Застава Ильича», — где есть почти прямой отсыл к бахтинской кранавализации в сцене с лаптями и картошкой на тусовке «шестидесятной» молодежи, и в самых разных эпизодах лирической комедии «Я шагаю по Москве».
Такие вот неслучайные пересечения.
И еще о Бахтине. В конце шестидесятых-начале семидесятых он был для Запада тем, кем позднее стал Умберто Эко. Там Бахтина знали и ценили куда больше, чем на родине. Но это к тому, что нет пророка в своем отечестве.
Поэтому явление книги о Бахтине в «ЖЗЛ» — свидетельство вечного поиска старейшей российской книжной серии.
В заключение этих заметок о книжных новинках «Молодой гвардии» скажу несколько слов о книге Александра Васькина «Повседневная жизнь советской столицы при Хрущеве и Брежневе». Она продолжает цикл книг о Москве в еще одной молодогвардейской серии «Живая история. Повседневная жизнь человечества».
Книга яркая, но часто повторяющая одни и те же сюжеты. Дело в том, что автор структурировал свою книгу по тематическим разделам: градоначальники, экономика, жилищная проблема, быт, общепит, образование, культура…
При таком раскладе он должен был неизбежно возвращаться к тем или иным персонажам, на основании мемуаров, которых или по биографическим книгам или заметкам о героях этой эпохи, построил свою книгу.
Поэтому есть в ней вполне «амбивалентные» партбонзы Фурцева и Гришин, есть поэты Вознесенский, Евтушенко и другие, есть театры и кино, есть водка и рестораны… А еще есть ностальгия старшего поколения о «шпаликовской Москве», которую мы потеряли. Но в целом настрой остается позитивный.
Потому что впереди нас ждет Москва Горбачева и Ельцына, Москва рычащих 90-х, Москва лужковская, собянинская…
Все еще впереди. Также как и у замечательного старейшего российского издательства «Молодая гвардия», которое отмечает свое 95-летие.
При том, что «вечно молодое»!