Сомерсет Моэм Посторонний
Уильям Сомерсет Моэм написал о себе так много, в том числе и чисто биографической прозы, что прочесть о нем что-то новое довольно сложно. Однако Александр Ливергант, автор книги «Сомерсет Моэм» в «ЖЗЛ» решил рассказать о своем герое всю правду, какой бы неприглядной и циничной она не выглядела. В семь лет он остался без матери, в десять потерял отца. Дальше воспитание в доме сурового дядюшки викария и прочие «свинцовые мерзости» английской жизни поствикторианской эпохи. Все это можно найти в романе «Бремя страстей человеческих».
Трудно сказать, что сдвинуло писателя с гетеросексуальной стези, - два первых неудачных брака или же некая роковая предрасположенность к гомосексуализму? Об этом Моэм старается умалчивать. Но женщин он явно презирает.
Достаточно ярко он выразил свое кредо к женщине как «грязной суке» в первом своем романе «Лиза из Ламберта». Особой славы книга ему не принесла. Зато Моэм подвизался на поприще драматурга. Средненького. Но английский театральный снобизм его пьесы принял.
Понять англичан трудно. Им что Шекспир, что Шоу, что Моэм…
Лично мне Моэм малосимпатичен. И не потому, что я с отвращением отношусь к гомосексуалистам. Я воспитан на Экзюпери, Хемингуее, Ремарке, Фолкнере. А Моэм слишком рассудочен. Да, он мастер рассказа. Но до Чехова недосягаем.
Он много путешествовал. Был шпионом. В России старался поддержать Керенского и удивлялся обыденности Савинкова. Вторую мировую войну пережил в Америке, где написал целых пять романов, два из которых хуже некуда.
Творчество Моэма фотографично. Он блестяще описывает детали, умеет передать характер. Но все отстраненно. Наверное, он написал бы, что однажды на Чистых прудах домработница упала под трамвай, и ей отрезало голову. Три строки криминальной хроники.
А при чем здесь тогда Берлиоз?
А при чем здесь тогда Гоген в романе «Луна и грош»? Роман то не про Гогена, а опять же про себя любимого в образе Чарлза Стрикленда.
«Когда я познакомился с Чарлзом Стриклендом, мне, по правде говоря, и в голову не пришло, что он какой-то необыкновенный человек. А сейчас вряд ли кто станет отрицать его величие. Я имею в виду не величие удачливого политика или прославленного полководца, ибо оно относится скорее к месту, занимаемому человеком, чем к нему самому, и перемена обстоятельств нередко низводит это величие до весьма скромных размеров. Премьер-министр вне своего министерства сплошь и рядом оказывается болтливым фанфароном, а генерал без армии - всего-навсего пошловатым провинциальным львом. Величие Чарлза Стрикленда было подлинным величием. Вам может не нравиться его искусство, но равнодушны вы к нему не останетесь».
Думал ли Моэм, который переживет свое 90-тие, что он станет прижизненным классиком, из тех, для кого его творчество - его пьесы, рассказы и романы могут и не нравиться, но при этом равнодушны они к нему не останутся. И может быть, во многом , благодаря столь безжалостной, и притом блестяще написанной, биографии писателя, которую подарил нам Александр Ливергант.