«Тогда почему жив остался?»

Казалось бы, о Руслане Аушеве известно если не всё, то многое: отважный боевой комбат-«афганец», удостоенный звания Героя Советского Союза и ставший, пожалуй, одним из самых популярных и любимых в народе героев Афганской войны, первый президент и фактический создатель Республики Ингушетия, не давший ей свалиться в пекло двух чеченских войн. В 1993-м он спасал людей из осаждённого и горящего Белого дома, в 2002-м и 2004-м вёл переговоры в захваченных террористами «Норд-Осте» и Беслане. В издательстве «Молодая гвардия» в серии «ЖЗЛ. Биография продолжается» вышла книга писателя, историка, военного журналиста Александра Бондаренко «Руслан Аушев», которая под совершенно неожиданным ракурсом показывает как героя книги, так и некоторые важные для страны события, в которых он принимал активное участие. Газета «Совершенно секретно» публикует несколько фрагментов из этой книги.

«НОРД-ОСТ». РАЗГОВОР С БАРАЕВЫМ

Эта рана до сих пор свежа в нашей памяти, и у многих она никогда не заживёт… Вспоминается, как несколько лет назад вдоль вагона поезда метро, только что отошедшего от станции «Беговая», шла довольно прилично одетая цыганка и просила у граждан «посильной помощи». Привыкшие к попрошайкам москвичи равнодушно провожали её взглядами. И вдруг маленькая, сухонькая старушка, стоявшая рядом с нами, достала кошелёк и подала цыганке какие-то деньги. Честно говоря, стало обидно за человека, помогающего профессиональной нищенке…

— Неужели вы не понимаете, что у неё денег гораздо больше, чем у вас? — спросили мы в желании как-то предостеречь бабушку на будущее. Она посмотрела на нас ясными глазами, взгляд её был чист и спокоен, и тихо ответила:

— Знаю. Но после того как у меня сын в «Норд-Осте» погиб, я всё время подаю.

…В первый раз мюзикл «Норд-Ост», поставленный по одному из популярнейших советских романов «Два капитана» Вениамина Каверина, зрители увидели 19 октября 2001 года. Местом его постановки был выбран Театральный центр на Дубровке, что на улице Мельникова, дом 7, — раньше это был Дворец культуры Государственного подшипникового завода № 1, — специально переоборудованный под один спектакль. Предполагалось, что этот первый российский мюзикл мирового класса, сделанный по лучшим западным образцам, будет идти здесь не менее трёх лет. В рекламе, которая транслировалась, очевидно, по всем телевизионным каналам, говорилось, что «на сцену даже сядет настоящий бомбардировщик». В общем, не удивительно, что изо дня в день на спектакле был аншлаг.

Всё началось 23 октября 2002 года, когда в 21.15 на сцену — потом все не раз видели это на экранах телевизоров — вышли облачённые в камуфлированную форму боевики Мовсара Бараева. Чувствовалось, что поначалу они сами были как-то не уверены — выходить на сцену перед полным зрительным залом, с какой бы то ни было целью, всегда не просто. А здесь… Впрочем, поначалу зал воспринял проиходящее спокойно, предполагая, что это — очередное «режиссёрское решение». Но очень скоро люди в зале поняли, что спектакль окончен, а к бандитам пришло спокойствие, ощущение безнаказанности… В заложниках в здании оказались 916 человек.

Конечно, сейчас нет смысла рассказывать о произошедшей трагедии — о ней написано очень много. Но о судьбах двух людей, оборвавшихся в те трагические часы, мы считаем своим долгом напомнить. Кстати, люди эти изначально не имели к спектаклю в Театральном центре на Дубровке никакого отношения.

Ещё 23-го числа, до полуночи, когда фактически всё только начиналось, беспрепятственно пройдя сквозь выставленное уже милицейское оцепление (человек был в военной форме), в здание вошёл подполковник юстиции Константин Васильев. О происходящем он узнал из телевизионного репортажа и сразу же отправился на улицу Мельникова — без всяких приказов. Когда Константин через чёрный ход прошёл в здание, к нему подошли три боевика. Предъявив им своё служебное удостоверение, на котором было написано «Департамент управления военных судов», подполковник заявил:

— Я представитель власти. Детей отпустите, я оставляю себя в заложники!

Бандиты не поверили в его благородные намерения, в то, что он пришёл сам по себе, сочли его не то шпионом, не то замаскированным спецназовцем — и расстреляли. Константину было тридцать пять…

А ближе к утру, уже 24 октября, в оцепеневшее от воцарившегося в нём ужаса здание бывшего ДК каким-то образом сумела проникнуть Ольга Романова, 26-летняя продавщица косметического магазина…

…Трудно сказать, почему, но величие подвига самопожертвования не всегда укладывается в сознание людей. Ведь даже имена таких наших национальных героев, как Александр Матросов, Николай Гастелло, Зоя Космодемьянская, и многих других за последние годы обросли такими обывательскими домыслами и измышлениями, что современному поколению бывает трудно понять действительные мотивы их героических поступков. Особенно в наше время, когда во главу угла человек часто ставит свои исключительно личные, корыстные интересы. Неудивительно, что и к подвигу Ольги Романовой многие — с подачи СМИ, не постеснявшихся повторить даже оценки, данные боевиками, — отнеслись с недоверием и скепсисом…

Это была прекрасная, настоящая советская девчонка — человек, получивший воспитание в те времена, когда людей учили думать сначала о других, а потом уже о себе, учили тому, что жить нужно по совести, что каждый человек по нашей стране, «необъятной Родине своей», как это звучало в известной песне, «проходит как хозяин». Так действительно было, и от этого старшим поколениям очень трудно отвыкать. Уходя из дома, Ольга сказала: «Кто-то должен остановить их. Мама, я пойду!» Она была уверена, что у неё это получится…

— Что вы их боитесь! Быстро расходитесь по домам! — обратилась Ольга к узникам «Норд-Оста» и потребовала от бандитов: — Немедленно отпустите всех!

Вот только времена уже были иные, не советские, и захватили здание не уличные хулиганы, а убийцы с автоматами. Ольгу расстреляли почти сразу. Но она заставила террористов почувствовать, что они не всевластны и не всемогущи, а людям, оказавшимся в заложниках, показала, что они не одни…

…В то время как наши масс-медиа пытались обсуждать (и даже осуждать) подвиг Ольги, британская Би-би-си, относящаяся к тем самым «западным службам», которые «не могут постичь душу русского человека», нарекла её национальной русской героиней…

Когда уже ни у кого не оставалось сомнения, что в Театральном центре укрепились не «борцы за независимость Ичкерии» (так они себя представляли), а убийцы, бандиты, стало ясно, что следует делать с ними дальше, но, к великому сожалению, непонятно, как. В сложившейся ситуации руководителям операции по освобождению заложников оставалось одно: тянуть время на переговорах, готовясь к штурму, и прорабатывать все возможные варианты силового решения проблемы. В это время с согласия террористов в здание проходят некоторые известные политики; кого-то, в основном детей, иностранцев, начали отпускать. Но большая часть заложников пребывает в страшных, нечеловеческих условиях, оставаясь между жизнью и смертью…

У Аушева была мысль поехать туда на переговоры, но делать это по собственной инициативе не имело смысла — он понимал, что работать там должны спецслужбы, а каждый лишний человек только мешал им. И всё же…

«За событиями в «Норд-Осте» я следил по телевизору, — вспоминает Руслан Султанович. — А на следующий день, 25 октября, я поехал на встречу к своему товарищу, Михаилу Борисовичу Лещинскому. Знаете, конечно, его — корреспондентом Центрального телевидения в Афганистане работал. И тут мне позвонил Владимир Снегирёв, журналист «Комсомольской правды», также очень хорошо знакомый мне по Афганистану: «Слушай, там тебя ищут!» — «Что случилось?» — «Там одна девушка из «Московской правды», корреспондент, оказалась в заложниках, и она по телефону (телефоны у них ещё не отнимали) вышла на редакцию и сказала, что, может, Аушев что-то решит…»

Меня же ещё знали как президента Ингушетии, только недавно ушёл в отставку. Я приехал в Кратово, но понял, что меня всё равно будут искать, а потому сказал водителю: «Разворачивайся!» и поехал в штаб".

В общем, пришлось брать курс на «Норд-Ост». Не давала покоя мысль, что стреляли в Москве, словно в столице отдавалось эхо выстрелов, прогремевших на Кавказе. Тех самых выстрелов, которые Руслан пытался остановить, но не смог. А вернее, ему не дали ни предотвратить их, ни остановить…

Когда Аушев подъехал, день уже клонился к вечеру, быстро темнело.

«Зашёл в штаб — там были Лужков и его команда, там все были. Сказал, что если я нужен, то готов зайти в Театральный центр. Ну, а потом Примаков появился — мы с ним пошли. Точнее, Примаков, я и Аслаханов».

Рассказ о том, как всё прошло, Владимир Снегирёв поместил в своей книге:

«Руслан рассказал мне, как было. Они зашли в здание. На первом этаже никого. Жутковато. Примакова поставили в середину, максимально закрыв его своими телами: мало ли что. Поднялись по лестнице в холл на втором этаже. Там несколько стульев, столик. Всё опутано какими-то проводами, коробки, ящики. Им велели ждать, пояснив, что Бараев сейчас молится. Ждали более получаса. Никакого пиетета к гостям террористы не проявляли, смотрели на них настороженно. Когда разговор начался, Примаков сказал, что бараевцы свою задачу уже выполнили, привлекли внимание к войне, к бедственному положению народа Чечни, а теперь надо думать, как выходить из этой ситуации. Бараев на это ответил, что их задача заключается в том, чтобы Россия ушла из Чечни. Он сказал, что они — роботы, ожившие трупы, и им не надо думать о своём будущем, они пришли сюда умирать. Вот так на этом и толклись несколько минут: Примаков — своё, чеченец — своё».

Однако вернёмся к нашему разговору с Русланом Султановичем: «Мы беседовали с ними. Говорили, что надо отпустить заложников… Они нормально отнеслись к нам. Единственно, там спор возник, когда Аслаханов сказал: «Ты же чеченец, вайнах, а здесь дети!» Ему в ответ: «А когда наших детей убивают?!» Такие споры были. Потом Примаков что-то сказал Бараеву, и тот повысил голос. Я ему говорю: «Слушай, хоть здесь ситуация напряжённая, но есть обычаи и традиции — со старшими так не разговаривают!» Он сменил тон. Всё. Вскоре после этого мы ушли.

…Могли ли нас там убить? Да запросто! Убить везде могут! И даже просто совершенно случайно. Когда мы втроём шли по темноте к этому «Норд-Осту», кто и что там видел? Кто знал, кто там, зачем и куда идёт? Кто там будет разбираться?! А когда все вооружены и нервы на пределе, есть ещё очень большая вероятность случайного выстрела. Кстати, когда шок прошёл, федеральные СМИ начали рассуждать, что те, кто заходили в «Норд-Ост», чуть ли не «пиарились». Что на это сказать?.. Ну да ладно!"

Что было в «Норд-Осте» потом — общеизвестно, повторяться не будем. Но кто бы тогда знал, что подобные захваты заложников, показавшие полную свою бессмысленность и способные только разжигать межнациональную ненависть, будут ещё продолжаться. А Руслану вскоре вновь придётся оказаться там, где многие вопросы привыкли решать с помощью оружия.

ЧЁРНЫЙ СЕНТЯБРЬ. РАЗГОВОР С БАСАЕВЫМ И МАСХАДОВЫМ

…Преддверие осени 2004-го стало в России жутким и трагическим.

«Вечером во вторник, 24 августа, как оказалось, навсегда пропала связь с двумя пассажирскими самолётами, взлетевшими из московского аэропорта Домодедово. Авиакатастрофу потерпел и Ту-134 авиакомпании „Волга-авиаэкспресс“, летевший в Волгоград, и Ту-154 авиакомпании „Сибирь“ рейса Москва — Сочи. По уточнённым данным, двойная трагедия унесла жизни 89 человек. Причины авиакатастроф сейчас выясняются…»

Два самолёта почти в одно и то же время (в 22.54 и 22.55 по Москве) «падают с эшелона», при этом разрушаясь в воздухе, а в прессе (очевидно, что в соответствии с «указаниями») удивляются: мол, с чего бы это? В частности, все уверенно говорили про некачественный авиационный керосин, который привёл к одновременной остановке двигателей. Но «простые граждане» между тем понимали, что произошли тщательно спланированные, синхронизированные теракты.

Лишь неделю спустя общая догадка была подтверждена официально:

«На обломках Ту-134 в Тульской области и Ту-154 в Ростовской области специалисты ФСБ обнаружили следы гексогена. Это значит, что два уголовных дела… будут переквалифицированы по статье «терроризм».

Впрочем, когда эта газета, отпечатанная в ночь на 1 сентября, попала к читателям, страна вновь содрогнулась и оцепенела от ужаса и недоумения. Накануне, вечером 31 августа, на площади перед Рижским вокзалом Москвы прогремел взрыв, в результате которого погибли 10 человек и более 50 были ранены.

А 1 сентября 2004 года, в праздничный для всей детворы день, террористами была захвачена школа в осетинском Беслане.

«1 сентября террористы ударили уже далеко от столицы — рано утром в городе Беслан (Республика Северная Осетия — Алания) вооружённые люди ворвались в школу и захватили, по предварительным данным, от 200 до 400 заложников — школьников, их родителей и учителей. Террористы, среди которых есть и женщины-смертницы, ворвались в школу № 1, расположенную в Правобережном районе города, и, угрожая оружием, согнали всех присутствующих на торжественной линейке в школьный спортзал, который позже заминировали».

В захваченной школе в действительности оказалось не 200−400 человек, а 1128 — детей, как школьников, так и их младших сестёр и братьев, вплоть до грудничков, учителей, родителей, стариков — бабушек и дедушек учащихся.

Герой Советского Союза генерал-лейтенант запаса Руслан Аушев спешно отправляется в Беслан. Вот что он рассказывал потом журналисту, тоже вайнаху, поэтому традиционно разговор у них проходил на «ты»:

— Кремлю пришлось просить тебя приехать в Беслан…

— Не Кремль. Мне Шойгу позвонил, попросил выехать и оказать помощь.

— Боевики тебя позвали?

— Нет. Они просили Дзасохова и Зязикова. Те отказались, и ситуация была тупиковая. Началось брожение. Шойгу попросил меня вылететь. Я прилетел туда, там стоял Михаил Гуцериев, у него была связь с террористами через мобильник.

— С кем переговаривался Гуцериев? С главарём?

— Нет, пресс-секретарь их был. Я ему сказал: я, Руслан Аушев, хочу зайти. Он говорит: сейчас я передам.

— Они узнали тебя?

— Да. Он сказал: подожди 15 минут. Заходи один. Я сказал: хорошо.

— Ты вывел больше 20 человек…

— 26. 11 женщин и 15 детей.

А вот что нам рассказывал сам Руслан Султанович: «Когда события в Беслане начались, мне опять звонят: «Ты должен ехать!» — «С какого боку? Не поеду! Опять скажут, что пиариться поехал!» Ну и потом мне официально ничего не говорят — я что, должен по своей инициативе ехать? Потом меня нашёл мой брат Ваха, на которого вышли Шойгу Сергей Кужугетович и Патрушев и попросили его меня найти. Он меня нашёл. Приехал ко мне домой и говорит: «Вот телефон!» Я переговорил с Шойгу. Он спрашивает: «Ты можешь полететь в Беслан? Мы тут, с Патрушевым…» — «Ладно, полечу».

Утром мне дали самолёт эфэсбэшный — я полетел. Прибываю в штаб… Мне дали телефон, я связался с этими, которые там сидели, говорю: я такой-то, хочу зайти. Гуцериев тоже хотел со мной пойти. «Нет, — говорят, — ты один заходишь».

Подсказали маршрут, как нужно идти. Я зашёл — вышла ко мне директор школы. Тогда в средствах массовой информации писалось, что здесь 350 заложников. Она сказала: «Это неправда! Здесь 1300 заложников!»

Потом главарь этой группы, которая захватила школу, вышел — с бородой такой парень… Я его спрашиваю: «Что будем делать? Какие ваши условия?». Он вытащил бумагу, написанную Басаевым Путину — в ней было восемь пунктов. Главное условие — вывести войска из Чечни, Чечня в составе СНГ, в рублёвой зоне, вместе с федералами (с федеральными войсками) борется со всеми незаконными вооружёнными формированиями на Кавказе. В общем, если почитать, не зная, что происходит на самом деле, то это едва ли не миротворческая операция была!

«А теперь надо, чтобы ты записал!» — «Говори, что писать…» — «Один раненый — 25 убитых, убитый с нашей стороны — 50 расстреляем».

…По свидетельству Аушева, в Беслане террористы вели себя жёстче, чем в «Норд-Осте», говорили, что «извлекли уроки». В помещении школы, например, выбили стёкла — на случай применения против них газа. И расстреливали заложников при каждом подозрительном случае: когда неожиданно отключилось в школе электричество и когда перестал работать телефон".

Аушев: «Я сказал, что хочу пройти в зал. Они на меня надели что-то типа капюшона — я его снял. Зашёл в зал, чтобы людей успокоить. Там страшная теснота! И когда я проходил к спортзалу мимо душевых и раздевалок, обратил внимание: там женщины с грудными детьми, грудные дети маленькие и голые-потные, духота страшная. Ненормально всё это! Зашёл — там все как селёдки в бочке! Спросил: «Вы меня узнаёте?» Поговорил, обещал людям сделать всё возможное — в общем, постарался, как мог, их успокоить. Потом опять с их главарём говорил: «Слушай, зачем ты грудных держишь? Я передал штабу твои требования, а ты их отпусти!» Они просили кого-то из федералов на переговоры. «Хорошо, сейчас попробую!»

…"Ладно, — ответили мне из штаба, — найдём кого-нибудь"… Я обратился к их командиру: «Но грудных-то отпусти — у тебя же у самого есть дети!» Молчит. «Вспомни о них! Эти-то чем виноваты, зачем их здесь держать?» Он дал команду — 15 грудных там было и 11 матерей. Матери с детьми выходили, я стою, говорю: «Выходите быстрее!» А они начали благодарить — и меня, и тех… «Выходите быстрее! А то ещё передумают!» Последней сестра с младенцем выходила, ей было лет пятнадцать. Говорят: «Стоп! Ты не мать! Отдавай ребёнка!» Я взял ребёнка и с ним вышел. А её вернули в зал…

Я передал требования. В штабе мне говорят: «Чеченцы уважают борцов. Давайте к ним пришлём Карелина». Я говорю: «Карелин им не нужен!.. Да, Карелин уважаемый человек в стране, но им нужна политическая фигура». «Минимум, — говорю, — какой-нибудь представитель президента или член правительства». Но я уже не знаю, что там штаб решал.

У них работал телевизор, и они поставили условия: свет вырубите — расстреляем, ещё что-то там сделаете — расстреляем…

Я хотел зайти туда ещё один раз — у меня появилась идея, что можно сделать… Когда с их главарём разговаривал, то спросил, кому они подчиняются. «Басаеву!» «А Масхадову? (Масхадов был президентом Чеченской Республики.) Если он тебе даст команду, ты отпустишь?» Он молчит. Я понял, что можно поработать в этом направлении".

…Разумеется, прямой и постоянной связи, как считали некоторые, у Аушева с руководством боевиков (даже с Масхадовым, перешедшим на нелегальное положение) не было. Так что никакими «эксклюзивными» возможностями он не располагал. Вот как Руслан Султанович рассказывает об организации и проведении этих телефонных переговоров: «В штабе я сказал Дзасохову, президенту Северной Осетии: «Есть идея!» — «Какая?» — «Давайте найдём Масхадова — в ФСБ наверняка его номер знают. Скажем, пусть он выходит на Басаева и принимает меры, чтобы отпустить людей…» Я понял, что этот захват был идеей Басаева — для Масхадова атака на школу была неожиданной. У них не было тесного контакта — они ещё в мирные времена спорили между собой, много между ними было разногласий, были группировки свои.

Идею приняли — штаб нам дал телефон, мы позвонили в Лондон, ответил автоответчик. Я сказал, что это я, что перезвоню через такое-то время — ответь!

Минут через пять перезвонил: «Ты сейчас председатель… или кто-то там в изгнании, но представляешь, если сейчас дети погибнут — тебе в Европе не жить! Выходи на Масхадова и скажи ему, что он должен принять меры, чтобы освободить заложников, дать соответствующую команду». Он говорит: «А у нас односторонняя связь!» — «Я уверен, что он свяжется с тобой в этой ситуации!»

И действительно, утром 3-го числа в Интернете появилось заявление Масхадова: «Мы с женщинами и детьми не воюем, пусть федеральный центр готовится обеспечить безопасность — я приеду, чтобы снять вопрос».

Я тогда просил штаб: передайте в Москву, что Масхадов готов — если ему будет гарантирована безопасность — прилететь и снять эту проблему. Он-то был готов, но, насколько я понял, федеральный центр на это не пошёл.

А в обед пошла уже стрельба — всё! Мы разговаривали по телефону, и вдруг раздался взрыв и пошёл дым, пули начали свистеть, начался штурм…"

Вот что писали о произошедшем различные издания. Причём все — со слов Аушева, но с разными подробностями: «Мне показали 21 тело — это были мужчины, которых расстреляли при захвате, а также когда временно, по не зависящим от штаба причинам, в школе отключали свет. Я попросил отдать трупы, поскольку они уже начали разлагаться. Боевики согласились — с условием, что машина будет не затонирована и в ней будет не более трёх человек. Когда сотрудники МЧС поехали забирать тела, в школе раздались два взрыва, и всё пошло по самому плохому сценарию…»

«Террористы разрешили забрать женщин с грудными детьми. Договорились, что к школе подъедет машина с пятью врачами. Помощь оказать, убитых заложников забрать. Ведь жара стояла. И вдруг взрыв, потом стрельба непонятная. Женщина, которой удалось живой выскочить, сказала, что кто-то якобы из боевиков зацепился за какую-то ерунду. Они ведь везде мин понавешали, растяжки установили… Кто стрелял? «Альфа» не стреляла. И к штурму не готовилась. А они мне по телефону кричат: «Нас штурмуют!» — «Вас не штурмуют, успокойтесь там».

Но потом выяснилось, что стрельбу подняло «народное ополчение» — родственники заложников, решившие всё сделать сами. И уже когда пошла эта … пришлось действовать военным, и среди альфовцев тоже были погибшие. Спасённые дети вырастут и будут знать, что ни политики, ни бандиты не могут рассорить народы".

Следует уточнить, что произошедшее оказалось более чем неприятным сюрпризом для боевиков.

«У Руслана Аушева во время общения с террористами сложилось впечатление, что они рассчитывали скорее на будённовский сценарий, нежели на повторение «Норд-Оста». «По моему мнению, умирать никто не хочет, и они наверняка не хотели и на что-то надеялись…»

…Корреспондент «Коммерсанта» Муса Мурадов потом спрашивал у Аушева:

«Тебя за это наградили? Может, грамоту какую дали? Какая грамота, зачем она мне? Я слышал, что кто-то даже говорил: почему он зашёл, да он связан с террористами…»

Действительно, о мнимой связи Руслана с террористами заговорили даже на очень высоком уровне. Может, именно оттуда и пошли подхваченные другими грязные сплетни?

«…С Бесланом всё просто. Всероссийский козёл отпущения — Руслан Аушев, бывший президент Ингушетии. А как же — вывел 26 заложников, в живых остался. Депутат Юрий Савельев даже хотел вызвать его в Думу, на заседание парламентской комиссии по Беслану. Чтобы „спросить“. Как в Беслане оказался? Кто были спасённые им заложники? И главное: почему жив остался? Почему не убили его?»

Как всё же легко из тёплого, уютного кабинета осуждать тех, кто шагает под пули — добровольно или даже по приказу.

Существует общепринятый способ борьбы с террористами: торговаться, уговаривать, забалтывать — и в это время готовиться к штурму. Переговоры не означают уступки. Переговоры означают подготовку к штурму и усыпление бдительности. Наши начальники переговоров не вели: отключали мобильники и заявляли о том, что террористы не выдвигают никаких требований. Почему?"

Как известно, в школе № 1 города Беслана погибли 186 детей, общее число погибших — 334 человека; последняя из жертв, молодая женщина, скончалась через год после теракта, так и не придя в сознание… Спасая заложников, погибли десять бойцов спецподразделений «Альфа» и «Вымпел».

Редакция благодарит издательство «Молодая гвардия» за предоставленные главы из книги Александра Бондаренко «Руслан Аушев» (М., 2018. — 399 с., серия «ЖЗЛ: Биография продолжается…»).