Три новые биографии: писатель, завоеватель, авантюрист

Читатель Толстов

Три новые биографии: писатель, завоеватель, авантюрист.

Выпуск 36. Прочитано в ноябре 2016.

Андрей Румянцев «Валентин Распутин». Изд-во «Молодая гвардия», 2016 г.

Иркутский журналист и писатель Андрей Румянцев написал вторую биографическую книгу для серии «ЖЗЛ». Первой была биография иркутского драматурга Александра Вампилова, теперь — жизнеописание сибирского писателя Валентина Распутина. Поскольку Распутина на протяжении многих лет автор знал лично, и даже одно время жил в одной комнате студенческого общежития, в книге это ощущается, и сильно: временами смущает восторженность, с которой автор говорит о своем герое. Спору нет, Распутин — живой классик, а для Иркутска, где писатель прожил всю жизнь, фигура и вовсе легендарная. Но вот для читателя, далекого от Иркутска и местных литературных дел, все эти апологетические истории, как Распутина везде узнавали, как одно его имя открывало любые двери (в том числе и двери переполненного автобуса — есть в книге и такая история), — это, в общем, не очень интересно. Лично для меня Валентин Распутин, как и его ближайший друг-враг Виктор Астафьев, живший в Красноярске, — это советский писатель, автор нескольких замечательных произведений («Живи и помни», «Прощание с Матёрой», «Деньги для Марии», «Уроки французского»), ставший в годы «застоя» номенклатурным-литературным генералом, а в перестройку оставивший прозу ради публицистики, превратившийся из писателя в «известного общественного деятеля». Заслуживают всякого уважения деятельность Распутина по спасению Байкала, но его патриотические и православные статьи (в книге Румянцева они приводятся в виде огромных, на несколько страниц, цитат) вызывают недоумение. Воля ваша, но хорошие писатели, когда начинали пасти народы и учить правильной жизни, выглядели изрядно поглупевшими. В какой-то степени это относится и к Валентину Распутину, хотя книга о нем — очень добротное и уважительное жизнеописание, история успеха мальчика из послевоенной сибирской деревни, ставшего классиком отечественной литературы.

Петр Люкимсон «Саладин». Изд-во «Молодая гвардия», 2016 г.

Одна из самых моих любимых исторических эпох — крестовые походы, а знаменитый Саладин (Салах ад-Дин) — ключевая фигура того времени. Петр Люкимсон в самом начале книги признается, что найти какие-то новые неизвестные сведения о Саладине сегодня вряд ли получится, но свою творческую задачу видит в том, чтобы отыскать в биографии Саладина, великого сирийского военачальника, некую точку бифуркации, ключ, который способен объяснить, как именно незнатный юноша из Баальбека стал победителем крестоносцев, и по сей день остается символом борьбы с Западом в мусульманском мире. Мне кажется, этот ключ Люкимсон нашел. В июле 1147 года крестоносцы (второй крестовый поход) осадили Дамаск. Жители города, увидев, какие несметные силы скопились под стенами крепости, готовились к смертельной битве и строили баррикады на улицах. Однако спустя всего три дня крестоносцы сняли осаду и ушли восвояси. Да, вождей «христова воинства» подкупили, да, Дамаск был прекрасно подготовлен к осаде, но не менее важно другое: впервые крестоносцам противостояло объединённое мусульманское войско. «Заодно эта история показала, насколько франки опасаются объединенных сил мусульман. Вывод из произошедшего напрашивался сам собой: если мусульмане объединятся, они вполне смогут не только отстоять свои города, но и выбить франков из захваченных ими «земель ислама». Понял это и молодой Саладин, впоследствии освоивший тактику разделять армии европейских захватчиков и громить их поодиночке. Но поскольку автор его биографии — европейский историк, Люкимсон завершает жизнеописание Саладина интересным моралите: «Важно было рассказать сегодня о том, каким был Салах ад-Дин на самом деле; показать, что в реальной жизни он — при всех его положительных чертах — был отнюдь не похож на созданную в массовом сознании его «икону», и одновременно четко противопоставить ту гуманистическую ипостась ислама, которую он олицетворял, той, другой его ипостаси, которая сегодня угрожает существованию все человеческой цивилизации». Автор задумал написать книгу о Саладине в дни «арабской весны», и таким образом, провел параллель между событиями тысячелетней давности и сводками новостей из мира арабских революций. На мой взгляд, получилось.

Евгений Матонин «Яков Блюмкин». Изд-во «Молодая гвардия», 2016 г.

Журналист Евгений Матонин более известен как автор сценариев документальных фильмов, но в последние годы написал несколько биографий для серии «ЖЗЛ», выбирая в качестве объекта неоднозначных, мягко говоря, исторических личностей. После Николы Теслы и Иосипа Броза Тито чемпионом по неоднозначности можно считать Якова Блюмкина, о котором широкий читатель помнит разве что, что он был другом поэта Есенина, что в 1918 году убил немецкого посла фон Мирбаха, и что в сериале «Есенин» его сыграл Гоша Куценко. Думаю, если бы Блюмкин дожил до 60-х, когда Юлиан Семенов начинал писать книги о Штирлице, он явно стал бы прототипом легендарного разведчика — тем более оба они, Штирлиц и Блюмкин, ровесники, и в пестрой биографии Блюмкина был даже эпизод с вербовкой Вилли Лемана, который считается одним из прототипов Штирлица. Но Блюмкин прожил только 29 лет, и был расстрелян «по совокупности»: за связь с Троцким, за какие-то тайные операции ОГПУ, за неведомые прегрешения, и скорее всего за свой длинный язык. Прошло много-много лет, прежде чем появилась первая его основательная биография. Которая читается как приключенческий роман. Потому что Яков Блюмкин — личность, с одной стороны, уникальная и яркая. В 17 лет стал членом подпольной организации анархистов, в 18 работал в ЧК, потом — секретные шпионские миссии в Германии, Монголии, Китае, Персии, Тибете — настолько секретные, что документы по ним не раскрыты до сих пор. С другой — таких, как Блюмкин, в молодой Советской республике было немало: мощная сила социальных потрясений наводнила столицы страны персонажами определенного типа — колоритных авантюристов, искателей приключений, харизматичных хвастунов. Единицы из них чего-то добились в жизни, единицы остались в истории, и Яков Блюмкин был, пожалуй, и наиболее типичным и наиболее ярким представителем этой уникальной человеческой породы.