Троцкий слал подкрепления, но опий брал свое
С фигурой Якова Блюмкина связано много окололитературных обстоятельств, не только из-за того что он «застольничал со многими литераторами, среди них Есенин, Маяковский, Мандельштам, Георгий Иванов…». С «литератором» Есениным чекиста Блюмкина связывали не слишком украшающие биографию Сергея Александровича дружеские отношения. Иногда эта дружба приносила пользу. Именно Есенин с восклицанием: «Ты что, опупел, Яшка?» — повис на руке Блюмкина с пистолетом, когда тот угрожал застрелить молодого Игоря Ильинского. Ироничный Анатолий Мариенгоф в своих воспоминаниях описал причину всплеска эмоций: молодой актер театра Мейерхольда вытер свои поношенные ботинки старой пыльной кулисой. Блюмкин не стерпел проявления дурного тона. Евгений Матонин цитирует Мариенгофа: «При социалистической революции хамов надо убивать! — сказал Блюмкин, обрызгивая нас слюнями. — Иначе ничего не выйдет. Революция погибнет»… Есенин отобрал у него оружие. «Отдай, Сережа, отдай, — взмолился романтик. — Я без револьвера, как без сердца». Мариенгоф прибавляет: все знали, что их с Есениным приятель убил немецкого посла графа Мирбаха. Отметим: происходило это в присутствии адъютанта военного атташе лейтенанта Мюллера и бывшего неподалеку самого атташе, майора фон Ботмера и унтер-офицера его аппарата. Что помешало бы чекисту ухлопать «какого-то мейерхольдовского актеришку»?
|
Рассказ об общении Блюмкина с «литераторами» приводит читателя его биографии в Персию, где неутомимый авантюрист подвизался под именем Якуб-заде. В январе 20-го Красная армия вновь завоевала Хиву, в сентябре — Бухару. До Афганистана — рукой подать. Еще в сентябре 1919 года Троцкий предлагал ЦК «создать в Туркестане серьезную военную базу» и воспрепятствовать британским интересам. «По некоторым данным, — пишет Матонин, — план „индийского похода“ предложил Троцкому один из самых талантливых красных полководцев Михаил Фрунзе». Возможно, неосознанно большевистские стратеги впрямую цитировали план легендарного генерала Скобелева. Персии в этом плане отводилось важное место. |
В мае 20-го матросы лейтенанта Федора Раскольникова при поддержке кораблей Красного флота Советского Азербайджана сравнительно легко взяли персидский порт Энзели на Каспии. Первыми побежали англичане, за ними отошли белогвардейские и персидские части. Задачей Раскольникова было вернуть несколько вспомогательных крейсеров и транспортов, уведенных в Персию «белыми» морскими офицерами. Воодушевленные неожиданно легкой победой, большевики решили установить в Персии власть Советов. Раскольников договорился с одним из полевых командиров, воевавших сначала с русскими, а потом с англичанами, Кучек-ханом, которого, как говорит Евгений Матонин, считали «бескорыстным моджахедом» и «персидским Гарибальди». Большевики создали советское правительство в Реште, а «моджахеда» наградили орденом Красного Знамени. Начальником штаба Красной Персармии стал генерал производства Гражданской войны, человек смутных политических убеждений, служивший то азербайджанским националистам, то большевикам, Василий Каргаретели. Он был уже в дневном переходе от Тегерана и, без сомнений, взял бы его, как пять лет назад взял другой кавказский генерал Баратов (Бараташвили) — англичане не могли много противопоставить опытному офицеру, получившему имперское военное образование. Но русские и азербайджанские красноармейцы, составлявшие костяк его Персармии, быстро увлеклись курением опия, и в таких условиях не смог бы ничего поделать даже самый способный командующий.
В это время на сцене появился Блюмкин. Он мгновенно совершил военный переворот в Реште, приведя к власти радикальный Ревком Иранской Советской республики. Ревком начал экспроприацию имущества у сельской буржуазии, и персидское население стало просить англичан спасти его от грабителей. Автору удалось найти удивительные документы: «краснознаменный моджахед» Кучек-хан в отчаянии писал Ленину: «Если советское правительство будет хорошо осведомлено о том, что здесь происходит, оно несомненно воспрепятствует деятельности этих господ» (то есть Блюмкина и компании. — С.Ш.). Но время было упущено. Лейб-гвардии его величества шаха Персии казачья дивизия, набранная из местных, но 50 лет находившаяся под командованием русских офицеров, при поддержке англичан стала теснить Каргаретели — в Персии началась почти та же гражданская война, что и в России. Троцкий слал подкрепления, но опий брал свое. «Умеренные» персы послали ходатаев в Москву, туда же вернулся и Блюмкин. Евгений Матонин пишет: «Пока „товарищ Якуб-заде“ хлопотал за арестованных Есенина и Кусикова и предъявлял в подтверждение своей важности билет члена
Автор подробно рассказывает о другой азиатской эпопее Блюмкина — торговле древнееврейскими книгами, изъятыми из Румянцевской (Ленинской) библиотеки для подтверждения легенды купца Султанова, под которой осуществлял разведывательные операции в странах Азии и Европы (любимая тема конспирологов), и о многом другом, логично оканчивая повествование печальным концом азиатского Рокамболя.