Великие мистики в реалиях: Савва Сторожевский
Преподобный Савва Сторожевский или Савва Звенигородский — основатель и первый игумен Богородице-Рождественского (Саввино-Сторожевского) монастыря в Звенигороде. Звенигородский чудотворец — один из наиболее известных русских святых. Его величают Защитником Москвы. Савва считается одним из первых учеников преподобного Сергия Радонежского.
Дата рождения чудотворца неизвестна и документально никак не подтверждена. Существует несколько гипотез. Датой его рождения могут быть: годы около 1314-го, 1327-й год или 1330-е годы. Праведник родился предположительно в Смоленском княжестве. По крайней мере, такую гипотезу выдвинул и обосновал историк и писатель Константин Петрович Ковалев (Константин Ковалев-Случевский). В 1340–1350-е годы он принял постриг в Троицком монастыре, скорее всего под именем Саввы и стал "одним из первых" учеников Сергия Радонежского. Агиографы называли Савву "первым" учеником по времени его знакомства с Сергием, а не по степени его приближения к учителю или "качеству ученичества".
Известна точно в его биографии только одна дата. Старец Савва Сторожевский скончался в окружении сподвижников поутру 3 декабря (по новому стилю — 16 декабря) 1407 года. Неизвестно, к какому сословию принадлежали его родители. Хотя высказывались предположения, что он происходил из родовитой, может быть даже, боярской семьи. Но и его настоящего имени (имя Савва, видимо, дано при крещении) историки и биографы не знают. Савва в переводе с древнееврейского означает "вино", иногда его интерпретируют как "стрелец". Ответить на вопрос, в честь какого из многочисленных святых с этим именем получил свое крестильное имя Сторожевский, тоже не представляется возможным.
При жизни Савву никогда не величали Звенигородским, как справедливо замечает К. Ковалев, по той причине, что так называли правителя той земли — князя Юрия Дмитриевича. Сын Дмитрия Донского получил прозвище Юрий Звенигородский.
"В реальности впервые Савву стали называть Звенигородским, видимо, в период прославления многочисленных русских святых, перед составлением подробных Четьих- Миней митрополитом Макарием, то есть с конца XV — начала XVI века, спустя около сотни лет после его кончины, — пишет в биографии преподобного писатель К. П. Ковалев. — Это придавало деяниям Саввы еще большую значимость, так как он по прошествии столетия получил от почитателей как будто не земной, но законный и в то же время "небесный" титул бывшего княжеского рода".
По другой версии, старец Савва именовался Звенигородским, поскольку был родом из этих мест. Как это было в случае с Сергием Радонежским, которого величали по названию его родного города. По замечанию того же Ковалева, "в этом случае, надо будет признать, что имя Сторожевский указывает, что он мог быть из этих мест. То есть уходя из Троицкого монастыря в Звенигород, на гору Сторожи, Савва на самом деле не "уходил", а возвращался домой, на родину".
Одним словом, нет также точного ответа на вопрос, откуда у преподобного Саввы его прозвище: от Звенигородского холма-горы Сторожи или от протекающей тут же речки Сторожки. Не все знают, почему Савву Сторожевского называют Стражем Москвы. Или почему написанное на старославянском языке Житие Саввы переложил на современный литературный русский язык сам Александр Пушкин?
Детство Пушкина, автора "Преподобного Саввы Игумена", прошло недалеко от монастыря, в Захарове. Но разве только этим одним можно объяснить интерес русского поэта к личности игумена Саввы Сторожевского? К легенде-истории о спасении на медвежьей охоте царя Алексея Михайловича преподобным Саввой обратился в своей поэме "Избавитель" талантливый поэт Лев Александрович Мей. Замечательные миниатюры-иллюстрации к ней нарисовал художник Николай Семенович Самокиш.
Было ли — не было ли чудесное спасение отца Петра Великого от медвежьих лап, но в кремлевских палатах Алексея Михайловича насчитывалось 194 иконы с ликами преподобного Саввы Сторожевского. В трех километрах от стен Звенигородского монастыря проходила линия фронта в Великую Отечественную войну. 144-ю стрелковую дивизию вермахта остановил героизм воинов 23-го Звенигородского истребительного батальона и враг не дошел до святой обители, но поразительно другое — на территорию Савино-Сторожевской обители не упало ни одного снаряда, на стенах и зданиях не осталось даже следа от попадания шальных пуль. Притом, что золотые купола и звонница были прекрасными ориентирами для обстрела и бомбежки, а расположенный рядом Ново-Иерусалимский монастырь был почти полностью разрушен.
Но все это случилось много позже земной жизни Саввы. А в реальной жизни Савву Сторожевского избрали преемником самого Сергия Радонежского, что говорит о его высоком авторитете у монастырской братии. Некоторые исследователи называют его следующим после Сергия игуменом Троицкой обители, но это не совсем так. За полгода до своей смерти Сергий Радонежский назначил своим преемником преподобного Никона, который почти сразу после кончины Сергия неожиданно для братии отказался от игуменства. В последние месяцы своей жизни Сергий был немощен и стремился к одиночеству, поэтому фактическим главой был Никон. Теперь же Никон объявил, что желает принять обет молчания и затвориться. Савва Сторожевский стал по факту третьим руководителем Свято-Троицкого монастыря, где главенствовал около шести лет, до 1398 года.
Известно, что Савва Сторожевский был способным организатором и при этом лично совершал духовные подвиги. Он был последователем исихазма, учения, которое поддерживал его наставник Сергий Радонежский.
В переводе с греческого "исихазм" означает "безмолвие", "уединение", "покой". В основе этого учения, которое иногда называют "христианской йогой", лежала не теория, а тысячелетний опыт богоискательства, трансперсональных переживаний и общежительства православных монахов Синая и Афона. На Соборе в Константинополе середины 15 столетия исихазм был принят в качестве официальной доктрины православия. Идеологами были два Григория — Синаит и Палама. Им принадлежат концепции "умного делания" и Божественного Света, в котором святые "просветятся, как солнце". Стремящиеся к совершенству исихасты познают Бога не при помощи разума, а только глубоким погружением в молитву и достижением особого транса.
Так жизнь молчальника и аскета Саввы Сторожевского оказалась твердым орешком для последующих исследователей, несмотря на занимаемый преподобным высокий пост.