Забавный сумасшедший
Руссо как символ своего времени
Руссо (который Жан-Жак) не везет в современной зарубежной литературе. О нем пишут преимущественно плохо. Недаром британский историк Пол Джонсон избрал его своей мишенью для нападок в знаменитой книге «Интеллектуалы» как яркого представителя интеллигенции, воплотившего в своей личности все пороки данной социальной группы. Андре Моруа из крупных имен предстает исключением, поскольку он высоко оценивал «Исповедь» Руссо. Французскому просветителю вменяют в вину все то же, что и 200 лет назад, когда Гейне писал: «Во всем виноваты Жан-Жак Руссо, Вольтер и гильотина!», то есть подготовку революции 1789 года, но теперь усердно добавляют личные пороки. Руссо и мазохист, и эксгибиционист, и клептоман, и эгоист, и манипулятор людьми, и параноик…
Книга недавно скончавшегося Реймона Труссона, бельгийского специалиста по эпохе Просвещения, автора книг о ведущих фигурах той эпохи — Вольтере, Дидро — и нескольких монографий о Руссо, выгодно отличается сбалансированной подачей материала и соблюдением дистанции по отношению к своему герою. Его «Руссо» — это очень спокойный и объективный рассказ о человеке, ставшем символом своего времени и оказавшем громадное воздействие и на историю Франции (как писал тот же Генрих Гейне, «Вольтер и Руссо — те два писателя, которые более всех других подготовляли революцию, определили ее дальнейшие шаги и ныне еще руководят французским народом и властвуют над ним»), и на развитие европейской общественной мысли последующих веков.
Иногда даже кажется, что тон книги излишне объективистский. Но, прочитав ее до конца, понимаешь, что по-другому и нельзя было писать. Руссо — настолько противоречивый персонаж, что необходимо держаться от него как можно дальше, не высказывая собственного отношения. В противном случае легко слететь либо в окарикатуривание его, либо в неумеренный панегирик.
Несмотря на карманный формат, книга дает максимально полное представление о жизненном пути Руссо. Автор не зацикливается на двусмысленных эпизодах его жизни, но и не обходит их. А таких моментов у Жан-Жака немало, и почти все связаны с женщинами. Психоаналитики и сексопатологи, психиатры и философы пола — все старались дать объяснение необычайно запутанному отношению Руссо к женщинам. Труссон не пытается искать ответы на возникающие вопросы, он просто повествует, как все было.
Любовь всей жизни Руссо — мадам Варанс, его дорогая «мамочка», глуповатая Тереза Левассер, про которую энциклопедия Брокгауза и Ефрона пишет просто: «…сожительница Ж.-Ж. Руссо, необразованная женщина, с которой он был очень несчастлив», светские красавицы, хозяйки философских салонов, недостижимые для нашего героя в силу разницы в социальном статусе, — эти женщины предстают перед читателем во всей полноте своих образов.
Значительная часть книги отдана рассказу о нараставшей мании преследования у Руссо, в результате чего его последние годы представляют собой цепь бесконечных попыток скрыться от мнимых преследователей, ссор с покровителями и попыток оправданий перед потомками, с целью чего он и написал лучшую свою книгу — «Исповедь».
Если охарактеризовать творческое наследие Руссо, то оно неравноценно. Все им написанное можно разделить на три части: то, что навсегда осталось в той эпохе; то, что оказало большое влияние на мысль своего времени и последующих веков, но что читать сегодня невозможно (педагогический роман «Эмиль», эпистолярный «Новая Элоиза», «Общественный договор»); и «нетленка» — «Исповедь», которая и по сей день представляет собой увлекательное чтение. Без «Исповеди» невозможно представить ни Льва Толстого, ни Шатобриана, ни Бодлера с его отчаянными признаниями. Но при жизни главным успехом Руссо была «Новая Элоиза», потрясшая Европу. Труссон показывает нам разнообразные восторженные отклики современников об этом романе, столь прочно забытом ныне, и представляет своего героя как реформатора в данном жанре.
Руссо был многогранным человеком, он пытался реализоваться и в музыке, писал оперы и даже добивался их постановки на сцене — об этой стороне его жизни также немало рассказывается у Труссона. На жизнь великий скиталец зарабатывал перепиской нот — вплоть до самой старости, не желая зависеть от меценатов, — и это самая симпатичная сторона его противоречивой личности.
Из недостатков перевода стоит отметить досадные ошибки, свидетельствующие о слабой редакторской работе над ним. Фридрих II оказывается «императором», вместо «герцог Модены» — «герцог де Модена», опера Руссо именуется то «Галантные музы», то «Любовные музы», в цитате из Екклесиаста меч перепутан со шпагой. Привычный русскому читателю Альбрехт Галлер становится Халлером, Лафатер — Лаватером, а город Базель превращается в Баль. Режет ухо и фраза «…любил прогуляться по пруду в лодке».
Софи Удето, которую Руссо страстно любил, вынесла в конце жизни такой вердикт мыслителю: «он был забавный сумасшедший». Наверное, она права. Но сумасшествие не исключает гения. «Гений — никогда не ангел», как писал Лев Лосев. Поэтому ждем перевода биографии друга, а затем врага Жан-Жака — Дени Дидро, написанной Реймоном Труссоном.