Жизнь нормандского гиганта

Серия «ЖЗЛ» пополняется современными образцами зарубежной биографической литературы с завидной быстротой. Едва вышли во Франции книги о Флобере и Бетховене, написанные критиком и романистом Бернаром Фоконье, как они уже переведены и изданы в России. Наш сегодняшний обзор – о великом французском прозаике.

Нельзя сказать, чтобы русский читатель был обделен литературой о Гюставе Флобере. Помимо того, что о нем писали отечественные авторы (почти всегда плохо – неполно, слюняво-восторженно либо соцреалистически, в соответствующую эпоху), выходили книги и французов. Например, неплохая биография, написанная Анри Труайя, на которую Фоконье не раз ссылается. Однако «нормандский гигант» относится к тем фигурам в истории мировой литературы, о которых невозможно написать слишком много, каждый новый автор добавляет что-то свое, и все равно остается место и для других.

Достоинство книги Фоконье, вышедшей в «малой серии», в ясном и связном рассказе о жизни Флобера, без длиннот и излишнего цитирования, но достаточно информативном и дающем адекватное представление как о биографии, так и о личности и творчестве великого писателя.

Яркая романтическая любовь имела большое значение в жизни Флобера – и автор проводит нас через все увлечения писателя, в том числе и через такие, о которых тот же Труайя не пишет. Тут и Элиза Шлезинжер, и Элали Фуко, и Жанна де Турбо, и Жюльетта Эрбер… Но одновременно Флобер был беспощадным реалистом, чуждым малейшей сентиментальности даже в отношении своих возлюбленных. Фоконье по этому поводу замечает: «…цинизм пресытившегося самца, воротящего нос от плоти, которой он только что утолял свой голод».

Автор вообще мастер емких и четких формулировок. Вот как он характеризует основную струю в творчестве Флобера: «…презрение к буржуазному обывателю, не имеющему собственных мыслей, его тупому самодовольству и глупости, пустой и скучной болтовне, состоящей из штампов». И добавляет: «…в душе он – романтик и всеми способами хочет избавиться от этого с помощью цинизма, насмешек, острословия. Вот где следует искать истоки его меланхолии».

Исключительно меткая и глубокая характеристика Луизы Коле, долголетней любовницы Гюстава Флобера, литераторши-дилетантки, самонадеянной и хитрой особы, адресата его наиболее блестящих писем, от которой, он впрочем, предпочитал скрываться: «Записная книжка со множеством адресов, использование внешней привлекательности в корыстных целях – вот самый ценный багаж для бездарностей». Впрочем, это наблюдение подходит на все времена.

А вот обрисовка духа того времени, усложнявшего любовные связи: «Застегнутые на все пуговицы молодые люди, обалдевшие от пуританства и негласных запретов, готовые из ложной скромности превратиться в кастратов».

Впрочем, при чтении книги удивляет в той эпохе другое – отсутствие того снобизма, который пышным цветом цветет сейчас. Флобер, не опубликовавший ни строки, провинциал, живущий в Руане, вхож к самым знаменитым литераторам того времени, его компании добиваются, с его мнением считаются. Коле, познавшая любовь и академиков, и классиков литературы, сходит с ума по этому нормандскому затворнику.

О самом знаменитом романе Флобера, который тот начал без особенного энтузиазма, Фоконье замечает: «…действия, предпринятые вопреки собственному желанию, часто приносят хорошие плоды». И дает чеканные характеристики: «Эмма Бовари глупа как пробка… Ей не хватает отрешенности, сарказма, иронии, искрометного юмора и духовной утонченности автора, который пишет, не только повинуясь велению сердца, но и по зову разума. Героиня романа – мелкобуржуазная, малообразованная обывательница. Она из тех женщин, кто «думает задницей». Ее внутренний мир подвергается дотошному анализу интеллектуалом высочайшего уровня».

Фоконье размышляет о нелегкой судьбе романа «Воспитание чувств»: «…шедевр лаконизма, критического отношения к описываемым событиям, кристальной прозрачности… Понадобилось столетие, чтобы он обрел в литературе достойное место».

Несколько режет глаз постоянное цитирование автором Сартра, написавшего необъятный опус о Флобере «Идиот в семье», который Фоконье, видимо, считает откровением.

Но в целом Фоконье демонстрирует оригинальные и независимые взгляды на литературу. Например, он не жалеет черных красок для братьев Гонкур, многолетних друзей Флобера, втайне, в своем «Дневнике», посмеивавшихся над ним. Для Фоконье они – «два знаменитых сплетника». Он защищает Гюго от нападок Флобера – позиция редкая в современной французской критике.

Для русских читателей, возможно, остаются неполными отношения Флобера с его задушевным другом Тургеневым. Он упоминается в книге часто, но их отношения в отдельный сюжет не перерастают. Что ж, решимся сопоставить этих двух классиков. Думается, что ни один не превосходил другого. По уровню своей одаренности оба были примерно на одном уровне. Нельзя сказать, что многописание Тургенева значительнее или что мучительная шлифовка фразы позволила Флоберу достичь больших глубин. «Записки охотника» никак не ниже «Мадам Бовари», а «Лексикон прописных истин» не выше «Стихотворений в прозе».

Другой русский сюжет, о котором думаешь, читая о Флобере, это чеховские письма. Флобер сегодня ценится за свою переписку едва ли не больше, чем за романы. Его уцелевшее эпистолярное наследие – великий вклад в мировую литературу. И в этом отношении Чехов очень напоминает его, причем не только тем, что сам был великим мастером эпистолярного жанра, но и схожестью своих взглядов и отношения к жизни, стилем своих писем.

Еще одна перекличка – это поразительное сходство Флобера и Бодлера. Оба родились в один год, оба сочетали романтизм с цинизмом, оба оказали огромное влияние на мировую литературу, оба выпустили свои magnusopus почти одновременно и оба попали за них под суд. Однако Фоконье проходит мимо такого очевидного сближения.

Есть в изданной книге и явные недочеты переводчика – упоминается женский… купальник (в начале-то XIX века!), историк Филипп де Коммин стал Комминсом, поэт Эредиа – Гередиа, карфагенянин Гамилькар, напротив, Амилькаром, Гонкуры пишут в дневник «статьи», а Гюго отправляется не в изгнание за границу, а в «ссылку». Однако в целом «Флобер» должен понравиться всем любителям французской словесности.