Зло локализовано. Война подыхает
В издательстве "Молодая гвардия" в серии ЖЗЛ выходит книга "Леонид Леонов. Игра его была огромна". Один из популярных современных писателей Захар Прилепин предлагает свою версию биографии русского классика, прожившего жизнь, полную трагических коллизий, еще неизвестных в полной мере не только его читателям и почитателям, но и исследователям. Серьезное внимание уделено в книге времени "сталинских репрессий" и войне. С разрешения издательства "Неделя" публикует сегодня из книги главу, в которой описывается поездка Леонова на Нюрнбергский процесс.
30 апреля 1945 года в газете "Правда" будет опубликована "..." статья Леонида Леонова "Утро Победы": "Германия рассечена. Зло локализовано. Война подыхает. Она подыхает в том самом немецком рейхе, который выпустил ее на погибель мира. Она корчится и в муках грызет чрево, ее породившее. Нет зрелища срамней и поучительней: дочь пожирает родную мать. Это - возмездие".
Леонов станет одним из свидетелей исполнения этого возмездия: в сентябре 45-го он посетит Дрезден и Люнебург, присутствуя в качестве корреспондента "Правды" на процессе палачей из Бельзенского концлагеря; а в ноябре и декабре того же года - Нюрнберг.
Отзывы об увиденном он оставит крайне жесткие. О немцах, во время первой поездки, Леонов пишет если не с ненавистью, то с искренним презрением и брезгливостью: "Есть такая заштатная провинция в северо-западной Германии близ Гамбурга под названием Люнебург ":" Сюда бежали со своими семьями гамбургские негоцианты ":" Это они чинно гуляют здесь со своими фрау, это их кроткие детки бесшумно шалят на улицах, и даже мухи здесь летают особые, мелкие благовоспитанные мухи, не оставляющие следов на домашних предметах. Зато и скука в Люнебурге настоящая, немецкая, похожая на газовое удушье".
В этом милом городке располагался лагерь, где десятки тысяч человек заморили голодом.
"Ализариновые чернила и человеческая речь бессильны передать длительное ощущение душевной отравленности, полученное нами при посещении этого места, - пишет Леонов. - Сам Дант не рассказал бы больше, если б его послали сюда корреспондентом".
Но Леонову придется рассказывать.
Большим шоком для него было наблюдать некую Ирму Грезе - белокурую немецкую девушку редкой красоты, которая оказалась одним из специалистов по массовому убою заключенных.
На суде она улыбалась.
Когда ее проводили из здания суда в тюремный грузовик, мимо Леонова, из толпы крикнули:
- Боишься, Ирма?
- Нет, - ответила та спокойно.
"Мы возвращались из Бельзена, - напишет Леонов в статье "Когда заплачет Ирма", - и ни один из встречных не опустил перед нами глаза, хотя и видно было по всему, что мы ездили в гости к мертвым. Мы обошли также все эти Катцен-штрассы и улицы Святого Духа в Люнебурге и обрели украшенную свежими цветами могилу неизвестного германского летчика, расстреливавшего таких же неизвестных детей на дорогах Англии и Белоруссии.
Нет, миру недостаточно капитуляции бывших парикмахеров и фотографов, пейзанок и кондитерских продавщиц..."
Незадолго до окончания войны Сталин решил урезонить Илью Эренбурга, писавшего наиболее злые и жестокие статьи о фашистской Германии. Публикации его статей прекратились после выхода 14 апреля 1945 года в газете "Правда" статьи Г.Ф. Александрова "Товарищ Эренбург упрощает", где он был обвинен в разжигании ненависти к немецкому народу.
Однако Леонову явно позволялось то, что Эренбургу уже запретили делать: разжигать ненависть.
Цитируемую выше статью Леонов завершает прозрачной мыслью о том, что капитуляции мало: ему нужны слезы Ирмы.
Из Люнебурга отправились в Дрезден на машине, сквозь дождь, торопясь преодолеть расстояние до темноты: война еще не ушла настолько далеко, чтоб не опасаться вовсе ничего. По Германии бродили тысячи дезертиров, избежавших суда и ожесточенных. В Дрезден Леонов заезжал давным-давно, по дороге к Горькому; и вот пришло грустное время вернуться туда еще раз.
Леонов не забудет напомнить в материале об этом городе, что Дрезден в свое время был славянским городком Драждяна. Смысл напоминания понятен: с этой нацией надо быть осторожным, она может убить, она это делала не раз.
Дрезден 45-го года оказался вдрызг разбомбленным.
В числе иного увидели разрушенный памятник Мартину Лютеру. На постаменте Лютера уже не было, зато там примостился веселый красноармеец: его фотографировали.
"Лютер лежит безрукий, на боку, - напишет Леонов. - Он как бы отвернулся от неба, потому что и небо отвернулось от него. Рядом стоят его медные сапоги. В зеленоватой глазнице скопилась дождевая вода. Он как бы плачет. Не верю тебе, Мартин Лютер. Небось и поверженный ты еще полагаешь втайне, что немецкий гвоздь самая превосходная штука на свете!.."
Сразу по возвращении из Дрездена Леонов представлен к награде: ему вручают орден Отечественной войны I степени за корреспондентскую деятельность последних лет. Награждение приурочено к выходу десятитысячного номера "Правды".
Это как минимум объяснимо: так сложилось к концу войны, что голос Леонида Леонова стал одним из самых главных писательских голосов, разговаривавших со страниц крупнейших газет с народом.
Вскоре Леонов снова едет в Германию.
В Нюрнберге Леонов был в большой компании: художники Кукрыниксы, с которыми встречался еще на Украинском фронте, писатели Борис Полевой, Ярослав Галан с Западной Украины, драматург Всеволод Вишневский, с которым, к слову сказать, никаких хороших воспоминаний у Леонова связано не было: Вишневский, да-да, приложил руку к проработкам Леонова (а чуть ранее - Булгакова).
Однако услышанное и увиденное в Нюрнберге заслонило любые прежние обиды, они казались смешными на фоне вот этого, раскрывшегося настежь, ужаса.
Каждый день к десяти утра литераторы, художники, журналисты, расположившиеся в "Гранд-отеле", шли к зданию областного суда Баварии, где работал Международный военный трибунал.
Подсудимых было двадцать человек, в перерывах между заседаниями можно было подойти к барьеру, и Леонов увидел их всех близко, в упор.
"Вот Герман Геринг, - напишет он в те дни, - с перстеньком на руке и лицом притоносодержательницы "..." С ним рядом Гесс, с Адамовой головой, как на аптекарской склянке с ядом" "..." Дальше следует Риббентроп, утративший наконец свою прежнюю мужскую прелесть: мешки под глазами и брови взведены как у балаганного пьеро".
Кто-то в компании писателей и художников сетует:
- Какой помятый вид у Риббентропа.
- Ничего, - отвечают ему, - отвисится.
Отдельный день был посвящен просмотру кинодокументов. Бравые нацисты штурмуют и в крике выбрасывают вперед стремительные руки.
Леонов слышит, как Геринг, глядя на экран, неожиданно шепчет: "Неплохо, неплохо..."
Потом собравшиеся в зале суда видят войну и старательно зафиксированные картины массовой человеческой смерти.
Борис Полевой вспомнит, как в "русском крыле" судебного помещения писатели обсуждали увиденное и услышанное:
"- Кошмарно... Чудовищно... Непостижимо... - рубит взволнованный Всеволод Вишневский, ставя после каждого слова жирную точку, какими вообще богата его речь. - Нюрнберг - он ведь всегда славился своими палачами... Седое средневековье... Железная дева - Стальные башмаки... Венец Иисуса... Все это здешнее, но такого... Ужас... Кошмар... Бред...
- Мефистофель в роли Фауста, - комментирует западноукраинский писатель из Львова Ярослав Галан, человек очень образованный, очень молчаливый и замкнутый.
- Что вы, батенька, зачем вы таким сравнением обижаете веселого, энергичного немецкого черта, - отзывается Леонид Леонов. - Да Мефистофеля бы стошнило от всего этого. Вурдалаки - вот кто они. У вас в украинском языке есть такое слово - "вурдалак"?
- Да, есть. Вурдалаки есть у всех славянских народов, - столь же серьезно, академическим тоном отзывается Галан. - Да, вы, пожалуй, рекомендовали более уместное сравнение".
Трибунал приговорит 11 из 20 человек к смертной казни. Их повесят в спортзале местной тюрьмы.
Личное дело
Леонид Максимович Леонов родился 19 (31) мая 1899 года в Москве в семье известного поэта Максима Леоновича Леонова. Воспитывался в семье деда, который был мелким торговцем. Детство прошло в Москве. Впервые начал печататься в 1915 году в газетах города Архангельска, куда был сослан и где работал его отец. В 1920 году служил в Красной Армии, участвовал в боях на Южном фронте, работал корреспондентом в военных газетах. В 1922 году опубликовал сказку "Бурыга", а затем первую книгу рассказов (1923), повести "Петушихинский пролом" (1923) и "Конец мелкого человека" (1924). В 1924 году вышел первый роман Леонова "Барсуки". Первым откликом Леонова на Великую Отечественную войну 1941-1945 годов явилась пьеса "Нашествие" (1942; Сталинская премия, 1943), за которой последовали пьеса "Ленушка" (1943) и повесть "Взятие Великошумска" (1944). После окончания войны писатель приступил к созданию романа "Русский лес" (1953; Ленинская премия, 1957) - крупнейшего своего произведения. Леонов еще при жизни был признан писателем-классиком, академик Дмитрий Лихачев называл его "умнейшим мужем России". Умер 8 августа 1994 года в возрасте 95 лет в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.
23.04.2010