«Московский комсомолец» о книге «Юрий Поляков: Последний советский писатель»
О «последнем советском писателе» замолвите слово
В свет вышла книга о Юрии Полякове
Издательство «Молодая гвардия» начинает в рамках знаменитой серии «Жизнь замечательных людей» проект «Современные классики». Название говорит само за себя: проект посвящен трудам и дням известных наших современников.
Открывает цикл книга Ольги Яриковой «Последний советский писатель» о Юрии Полякове. Вышел целый том, тысяча страниц, что объясняется не только насыщенностью творческой биографии автора «Козленка в молоке», но и стремлением реконструировать недавнее советское и постсоветское прошлое, напомнить о фактах и событиях, часто намеренно замалчиваемых или искажаемых. Кроме того, в книге впервые использованы никогда не публиковавшиеся дневниковые и мемуарные тексты Полякова.
Предлагаем вниманию читателей отрывок из книги «Последний советский писатель».
«…С выходом «ЧП…» и «Работы над ошибками» писательское начальство обратило внимание на талантливого молодого автора и принялось его продвигать.
«Как-то я пришел в наше литературное министерство — Союз писателей СССР, расположенный в «доме Ростовых» на улице Воровского (теперь Поварская), — вспоминает Поляков. — Кажется, мне надо было оформить документы для заграничной командировки, о чем прежде и не мечталось. Иду и вижу: мне навстречу по узкому коридору, подобно тугому поршню, движется второй человек в СП СССР Юрий Николаевич Верченко. Он был настолько толст, что на самолет ему брали два билета: в одном кресле не помещался. В коридоре разойтись с ним можно было лишь нырнув в какой-нибудь кабинет. Что я и сделал. Но прежде почти не замечавший меня литературный генерал остановился, хитро улыбаясь, поманил пальцем-сарделькой и спросил:
— Знаешь уже?
— Что, простите?
— Не знаешь? Тогда слушай: вчера Михаил Сергеевич хвалил твое «ЧП…» на Политбюро. Сказал: побольше бы нам таких. Понял? Только не зазнавайся!
— Ну что вы! — Я замотал головой, изображая послушное смущение, которое так нравится начальству.
— Ладно-ладно, скромник! — Он посмотрел на меня с внимательной усмешкой раскройщика судеб.
Потом не раз я встречал в жизни этот примерочный взгляд начальства, выбирающего очередного кандидата на выдвижение. Меня двинули в 86-м, избрав сразу секретарем Московской писательской организации и СП РСФСР, а также членом правления СП СССР. Теперь, когда литературное сообщество превратилось в нечто среднее между профсоюзом бомжей и клубом вольных графоманов, понять степень моего возвышения трудновато. Чтобы люди, забывшие или по молодости лет не знающие номенклатурных раскладов, поняли, о чем речь, могу дать подсказку. Представьте: вы сразу стали членом совета директоров «Газпрома», «Роснефти» и Сбербанка. Одновременно! Так понятнее? Остается добавить: в те далекие годы известный писатель занимал в кремлевской табели о рангах очень высокое положение. А как же! Ленин, Сталин, Брежнев — все писали книги. Нынче это место принадлежит медальным спортсменам и ночным мотоциклистам, прикрепившим к рогатому рулю наш триколор.
Когда перед съездом писателей СССР обсуждали состав высшего органа — будущего секретариата, мудрый Георгий Мокеевич Марков, увидав в списке секретарей и мою фамилию, сказал:
— Вы что, совсем хотите парню жизнь испортить!
И меня гуманно понизили — переместили в правление. Мой вертикальный взлет вызвал сдержанное негодование коллег и даже эпиграммы:
Гляжу на Полякова Юру.
Активен — этим и хорош.
Вошел, как лом, в литературу.
Куда ты, комсомолец, прешь!"
Осенью 1986-го Юрий узнал, что за «ЧП…», вызвавшее такое сильное раздражение у властей предержащих, в том числе у комсомольского начальства, ему присудили премию Ленинского комсомола. Известие застало его в доме творчества «Гульрипши» под Сухуми. Судьба «ЧП…», после стольких лет неопределенности, наконец сложилась удачно: в том же году повесть появилась в молодогвардейском сборнике «Категория жизни», составленном Эрнстом Софроновым. А в 1987-м в Театре-студии Олега Табакова была поставлена инсценировка «ЧП…» под названием «Кресло» с Михаилом Хомяковым, Алексеем Серебряковым, Ириной Апексимовой и Мариной Зудиной в главных ролях. Собственно, с шумного успеха спектакля и началась знаменитая «Табакерка». Правда, с тех пор не просто утекло много воды — автор и режиссер заняли позиции в противоположных идейно-политических станах, и, возможно, поэтому театр не любит вспоминать о спектакле, шедшем тогда с аншлагами.
|
…Неудивительно и то, что почти сразу после публикации встал вопрос об экранизации «ЧП районного масштаба». Права на повесть тут же купила «Сценарная студия» — созданная при Госкино хозрасчетная организация, искавшая и доводившая до ума сценарии, которые она потом с прибылью продавала киностудиям страны, явно не поспевавшим за стремительно менявшейся литературной ситуацией. Желавших снять картину было несколько, но худсовет «Ленфильма», купивший сценарий, остановился на Сергее Снежкине, который ни дня не был в комсомоле, на первом курсе ВГИКа женился на мексиканке (вызов по тем временам!) и буквально с младых ногтей причислял себя к идейным антисоветчикам. Сценарий, написанный Поляковым совместно с Петром Корякиным по заказу «Студии», отражал всю амбивалентность повести, и режиссера, человека максималистских взглядов, это не удовлетворило. Если в повести основная тема — проблема морального выбора героя, его внутренний конфликт с самим собой, то в фильме Снежкина коллизия решена иначе: это история законченного карьериста, увиденная глазами неравнодушного художника. Как известно, язык литературы напрямую на киноязык не переводится, хотя положительный опыт в советском кино имелся: вспомним хотя бы «Тихий Дон» Сергея Герасимова, «Хождение по мукам» Григория Рошаля или киноэпопею Сергея Бондарчука «Война и мир», которая буквально цитирует роман Льва Толстого. Переделывая литературный сценарий в режиссерский (такова была принятая технология), Снежкин ссылался как раз на то, что у кино свои законы и свой язык, который намного грубее литературного, а потому для него больше подходит «черно-белый» формат. Снежкин расчеловечил Шумилина, сняв фильм, на идейно-художественном уровне подтверждавший его личное убеждение, что советская власть не имеет права на существование. Поляков показывал в повести, что за дебошем в райкоме стоит драма старшеклассника, которого оскорбили в лучших чувствах, походя, по формальному признаку не приняв в комсомол, куда он вместе со всеми стремился. Даже в описываемые времена для многих молодых людей вступление в ВЛКСМ оставалось важным жизненным событием, да и мало кто был готов становиться изгоем среди одноклассников. Было и практическое объяснение столь массовому вступлению в комсомол: для подачи заявления во многие вузы страны от абитуриентов требовалась комсомольская характеристика, а в ограниченный контингент, воюющий в Афганистане, не брали добровольцев без рекомендации комсомольской организации. Понадобилось немало усилий, в том числе и «ЧП районного масштаба» (прежде всего в театральной и киношной версиях), чтобы десятилетиями нажитый авторитет комсомола поколебать. Но режиссера Снежкина волновало совсем другое. У него Шумилин спьяну останавливается у портретов членов Политбюро, которые имелись тогда во всех городских районах, и, глядя на лики небожителей, представляет себе еще один портрет: видит себя, с благородными сединами и Звездой Героя Соцтруда. «Ждите!» — говорит он, подмигивая портретам. Последняя сцена фильма еще более символична: похищенное знамя (которое в повести проходит как одна из многих художественных деталей) найдено, и Шумилин несет его ночью по безлюдному Ленинграду. «Искать знамя, когда потерян смысл жизни!» — восхищались рецензенты, усмотрев в этом главную идею фильма… Когда Поляков увидел, что получается у Снежкина, он попытался возражать, но ему ответили: вы не понимаете законов киноискусства. Фильм «ЧП…» (с дебютантом Игорем Бочкиным в главной роли) — это памфлет, изобличающий чудовищную систему и людей-монстров, которые ее представляют. Герой фильма — конченый мерзавец и карьерист, легко переступающий через судьбы людей, в том числе близких. Это наглядно показано в эротических сценах, с женой в спальне и любовницей на кухне, вызвавших особый интерес у не избалованного эротикой советского зрителя. Таким мог стать герой Полякова годы спустя. Мог, но не обязательно бы стал! Ведь автор завершает повесть за мгновение до рокового шага героя, и у читателя остается надежда, что Шумилин не расплатится за свою карьеру судьбой мальчишки. Тогда, в 1988-м, фильм был воспринят на ура. Правда, как уже сказано, вначале на широкий экран его не пустили и пару месяцев устраивали закрытые просмотры, ну, а потом настало время длинных очередей в кинотеатры…" |
«Московский комсомолец»
Оригинал материала молжно посмотреть здесь:
http://www.mk.ru/culture/2016/10/17/o-poslednem-sovetskom-pisatele-zamolvite-slovo.html
