«Повседневная жизнь русской интеллигенции от эпохи великих реформ до Серебряного века» стала книгой месяца в февральском номере журнала «Читаем вместе»
Бесы нетерпения
Философ, историк и социолог Семен Экштут написал труд на стыке эссеистики и полноценного научного исследования. В центре его – вечные для России вопросы: кому на Руси жить хорошо, кто виноват, что делать и, конечно же, доколе? Добавим к ним еще один – почему не удается никак нам вывести страну к нормальной жизни, без кризисов, революций и идеологических кульбитов? У Экштута есть ответ, не высказанный прямо, но явно обозначенный: мешают бесы. Бесы нетерпения. Это чисто российский обычай – сначала долго мечтаем о птице-тройке, потом долго-долго запрягаем, рассуждаем, доедет ли то колесо до Москвы или раньше отвалится, потом несемся вскачь, очертя голову, гори все огнем, пропади пропадом, отречемся от старого мира... А дальше горькое похмелье, неизбежное завинчивание гаек, головокружение – не столько от успехов, сколько от изумления: и куда ж это нас, братцы, занесло? Так что книга получилась неожиданно актуальной – политически актуальной. Она о застарелом противостоянии власти и общества, под которым понимать следует не только интеллигенцию, но и все силы, готовые взять на себя ответственность за будущее страны. Вот только всякий раз нетерпение и благие намерения натыкаются на непоколебимое самомнение и недалекость бюрократии. Таковы уж циклы российской истории.
Экштут строит свою книгу просто – русская интеллигенция сама все о себе рассказала в романах, дневниках, мемуарах, письмах. Дверь в полузабытую повседневность открыта. Источников более чем достаточно, важно уметь их прочесть. И тогда станет ясно, что Чичиков осуществлял тщательно просчитанную финансовую аферу, а не просто питал странное пристрастие к покойным крестьянам, что Коробочка не крохоборствовала, раскладывая монеты по мешочкам. а переводила все сбережения в твердую валюту, не подверженную инфляции (серебро)...
Причем тут Чичиков, если книга об интеллигенции? а притом, что русская интеллигенция возникла на великом экономическом сломе, выросла из рушащейся крепостнической экономики, из руин разоряющегося дворянства. Был ли шанс избежать катастрофы? Да, был, и в том, что он упущен, Экштут прямо винит николаевскую эпоху. Ни власть, ни даже самая передовая часть тогдашнего общества так и не смогли помыслить, что заниматься делом, экономикой может быть престижным и достойным занятием. И взгляд этот сохранился на многие десятилетия, вплоть до русской революции 1905 года. Исключения были – но это были именно исключения, и. как правило, образованная часть общества смотрела на них с долей недоумения – как на эксцентриков, взявших курс куда-то не в ту степь. Как смеялись над Афанасием Фетом, устроившим в своей Степановке доходное хозяйство! Разве пристало такое поэту, человеку утонченному? Это невнимание к практической стороне бытия вело к закреплению многих привычных пороков. Вот штрих из экономической жизни А.С. Пушкина: «Наемный управляющий не мог не красть. Владелец Михайловского Сергей Львович Пушкин нанял его всего-навсего за 300 рублей в год жалованья плюс на 260 рублей разных припасов, тогда как прожить в деревне с большим семейством меньше чем на тысячу рублей управитель не мог физически».
Переломить эту ситуацию было практически невозможно, так жили все – от высшей аристократии до мещан. Оттого-то и вызывала неприятие деятельность военного министра в царствование Александра II Дмитрия Милютина, решившегося положить конец «безгрешным доходам» офицерства. Во многом книга Экштута строится на его воспоминаниях. Милютин прожил долгую жизнь, и годы реформ стали вершиной его работы на благо отечества (предпринятая им военная реформа определила состояние армии в нашей стране едва ли не на столетие – невзирая на все войны, революции и технические новшества). Какое отношение генерал-фельдмаршал граф Милютин имеет к интеллигенции? Самое прямое – он был не только блестяще образован и «следовал путем чести», но, в силу сложного материального положения, с самого начала зарабатывал – и немало – «своим пером и своими знаниями». Вот такое неожиданное сочетание – блестящий гвардейский офицер и одновременно – «пролетарий умственного труда». Занятий этих он не оставлял до глубокой старости – в статье, опубликованной в 1912 году, он писал: «Автомобили не только заменят повозки в обозах, но проберутся даже в полевую артиллерию: вместо полевых орудий с конской упряжью войдут в состязание на поле сражения подвижные бронированные батареи». Более того, Милютин был одним из немногих, кто отпустил на волю своих крепостных еще в николаевское время – а ведь этого не сделали ни радевшие о народе славянофилы, ни Лев Толстой, ни Тургенев, ни даже Герцен...
Впрочем, Милютин – далеко не единственный источник, и книгу вполне можно рекомендовать как путеводитель по русской классике и мемуаристике XIX века. Возможно, несколько односторонний, но позволяющий понять, что привело Россию к революции. Как ни странно, за пределами книги остался Достоевский. Предполагает ли автор, что Достоевский никакого влияния на русскую интеллигенцию не оказывал?
Поклонников подробностей повседневного быта книга, вероятно, разочарует. Здесь вы не найдете сведений о жаловании инженера-путейца, о том, как устроена была квартира земского врача, сколько стоило обучение в университете, какие книги читал учитель гимназии в глубинке, что дамы надевали в театр или как добирались из Рязани в Тамбов. В первую очередь, Экштута занимают изменения комплекса идей в умах образованных слоев общества. Рассматривает он их на не слишком привычных примерах – на отношении общества к деловой активности (сегодня сказали бы – к бизнесу), польскому вопросу, женской эмансипации и патриотизму. И оказывается, что параллельно развивалось несколько процессов. Первый уже упоминался – это великий экономический слом, промышленная революция, пришедшая в Россию в 1860-е и закончившаяся фактически в 1930-е, унесшая с собой русское дворянство, переменившая всю систему образования, потребовавшая участия женщин в экономике и признания их самостоятельной роли. Одновременно накапливалась и усталость от империи – которая ширилась, величие которой крепло, но которая никак не могла обеспечить подданным даже скромное «мещанское счастье».
Книга получилась невероятно злободневная политически. Открываешь в любом месте – все те же дискуссии, что идут сегодня, хоть сейчас в газету или в блог вставляй. Те же проблемы, те же аргументы, та же запальчивость. Названия глав – что нынешние заголовки, к примеру, «Одиночество власти». Пристрастий своих автор не скрывает – он убежден, что многих бед России удалось бы избежать, если бы страна своевременно встала на буржуазный путь развития. Но произошло это катастрофически поздно, и общество, даже самая образованная часть его не поняла и не приняла вызов времени. В итоге «неприятие буржуазных ценностей и личной ответственности, которое в течение нескольких поколений демонстрировало русское образованное общество, привело к тому, что русский интеллигент легко воспринял идею всепроникающего вмешательства государства во все сферы жизни общества». Воспринял – но внутренне так и не согласился. Революция перевернула все общество – но всепроникающая роль государства осталась неизменной, имперские амбиции никуда не делись, обратившись в коммунистическое мессианство, а усталость от империи продолжала копиться в обществе. В результате через сто лет после Великих реформ мы вышли на второй круг. И, кажется, сейчас начинаем третий...
Экштут С. Повседневная жизнь русской интеллигенции от эпохи великих реформ до Серебряного века М.: Молодая гвардия, 2012. – 428 с. (Живая история. Повседневная жизнь человечества)
