Байройт – территория любви
Фестиваль музыки Рихарда Вагнера состоялся в 107-й раз
Если составить топ-лист самых известных и престижных мировых музыкальных фестивалей, то Байройтский фестиваль музыки Рихарда Вагнера, безусловно, окажется среди лидеров. Именно поэтому всё, что происходит в Байройте в период его проведения – с 25 июля по 29 августа, – всегда вызывает неподдельный интерес.
Каждый год желающих попасть на фестиваль в сотни раз больше, чем он может принять. И при таком ажиотаже руководство ведёт непримиримую борьбу с «чёрным рынком» спекулянтов билетами. Несмотря ни на какие финансовые трудности, уже много лет подряд дешёвый официальный билет здесь можно приобрести всего за 10 евро, а цена самого дорого не превышает 320. Руководство твёрдо пытается следовать принципиальному завету Вагнера: «Деньги и Байройт – две вещи несовместные!» И воплощать главную идею, противоположную материальным интересам и заложенную абсолютно во всех вагнеровских музыкальных драмах: «Высшее и лучшее, что есть в человеке, это способность любить!»
Каждый фестивальный сезон в Байройте особенный. Чем готов был радовать вагнерианцев нынешний, 107-й? Меломаны заинтригованно ждали премьеру новой постановки «Лоэнгрина», вот уже два года не входившего в фестивальный цикл. Режиссёром был заявлен Алвис Херманис, на главную партию приглашён блистательный Роберто Аланья. Но… Сначала не состоялся контракт с Херманисом; затем, меньше чем за месяц до открытия фестиваля, пришёл отказ от Аланьи с извинениями за то, что… не выучил слова. Да, и такое бывает; Байройт принимает далеко не всех, и некоторые творческие личности чувствуют, что «это не их территория». Но, кстати, последняя замена никак не повредила спектаклю. Новый Лоэнгрин – польский певец Пётр Бечала на первый взгляд обладает типично лирическим тембром. Однако он доказал, что может петь не только Герцога Мантуанского и Ленского, Вертера и Тамино. В 2016 году Бечала уже исполнял Лоэнгрина в Дрездене, в Земперопер, вместе с Анной Нетребко и Кристианом Тилеманом, музыкальным руководителем Байройтского фестиваля. Так что с трактовкой маэстро, пригласившего певца в Байройт и дирижирующего в нынешнем сезоне не только «Лоэнгрином», но и своим коронным «Тристаном», Бечала был уже знаком. Что же касается его теперешней партнёрши, то Аня Хартерос давно признана одной из лучших исполнительниц партии Эльзы. Не говоря уж о ярком событии Байройтского фестиваля – триумфальном возвращении в образе Ортруды Вальтрауд Майер, певшей на сцене Фестшпильхауса с 1983 по 1993 год и являющейся настоящей легендой Байройта.
Ставить «Лоэнгрина» был приглашён молодой, ещё не достигший сорокалетнего возраста, американский режиссёр Ювал Шарон, лауреат 2017 года премии фонда МакАртуров, которая носит неофициальное название «Грант гениев», как создатель «иммерсивных мультисенсорных мобильных оперных произведений». Правда, громкой сенсации и скандала «а ля Касторф» (кто же не слышал о его эпатажной трактовке «Кольца нибелунга»?) на этот раз не произошло.
Спектакль получился в первую очередь очень красивым. В данном случае сценограф – знаменитый и, пожалуй, самый востребованный на сегодняшний день немецкий художник «новой лейпцигской школы» Нео Раух – в соавторстве с супругой Розой Лой создали не просто декорации и костюмы, они, можно сказать, переиграли режиссёра. Будучи согласным с Фридрихом Ницше в том, что «Лоэнгрин» – это «музыка в голубом» (не подумайте ничего лишнего, имеется в виду цвет неба, воды, мечты, наконец, – и только!), Нео Раух добавляет: «А ещё это очень живописная опера». От сцены действительно невозможно было оторвать взгляд, невольно вспоминая шедевры Якоба ван Рюисдаля или Камиля Коро, хотя сам художник признавался, что опирался на Антониса ван Дейка и неороманскую архитектуру. При этом по воле режиссёра действие оперы перенесено в условную стихию воздуха; недаром у всех ключевых персонажей за плечами сверкали прозрачные крылья. Лоэнгрин же вообще олицетворяет повелителя молний, т.е. стихийного электричества. «Брабант – это страна, теряющая свою божественную энергию. Лоэнгрин должен привнести энергетический поток в тёмный Брабант, подобно Ленину с его «электрификацией всей страны». Лоэнгрин и Ленин: образы лидеров, которые воплощают идеал и всё же раздираются противоречиями» – объясняет свою концепцию Шарон. А что такое божественная энергия, как не образ любви? Другое дело, что «тёмные жители Брабанта» не принимают такой дар – и гибнут!
В своё время Альберт Швейцер призывал к «благоговению перед жизнью». Этот завет стал основой прочтения «Парсифаля» Уве Эриком Лауфенбергом. Идущий в Фестшпильхаусе уже третий сезон спектакль по-прежнему будоражит душу и заставляет глубоко задуматься. Можно сказать, что Лауфенберг поставил на сцене «мистерию сострадания», пожалуй, высшего проявления любви. Щемящую тоску оставляет сцена убийства Парсифалем (Андреас Шагер) лебедя. В момент злодеяния внезапно замертво падает мальчик, случайно оказавшийся рядом: убив птицу, Парсифаль тем самым убивает ребёнка… Зло, совершённое по отношению к любому живому существу, неизбежно бьёт рикошетом по людским судьбам. И лишь любовь к этому миру может не дать погубить его. Но люди называют любовью не только возвышенное священное чувство, но и порочные плотские страсти. Ложная сущность такой любви прекрасно продемонстрирована в эротической сцене Парсифаля с девушками-цветами в образах восточных сладострастных красавиц. Постепенно становясь всё более откровенной, она приходит к кульминации, когда Амфортас (Томас Майер) прямо на столе овладевает Кундри, чарам которой не поддался Парсифаль. Лауфенберг тонко воплощает вагнеровскую идею конфликта между духовной любовью и эгоистической чувственностью. Можно сказать, персонифицирует этот конфликт Елена Панкратова в партии Кундри. Она преображается от запуганной «восточной женщины» до соблазнительной роковой красавицы и, наконец, предстаёт в образе беспомощной старухи. Трудно поверить, что всё это – один и тот же человек! Не говоря о голосе необычайной красоты и мощи, которым певица владеет в совершенстве. А ещё за дирижёрский пульт в этом году встал признанный во всём мире вагнеровский дирижёр Семён Бычков, в своё время досконально изучавший партитуру «Парсифаля» и для этого приезжавший в Байройт.
Но если уж говорить о любви, то квинтэссенция, могучий сплав любви и смерти – это, конечно же, «Тристан и Изольда» в постановке Катарины Вагнер, правнучки «Великого Рихарда», с первых же мгновений действия Тристан (обладатель героического вагнеровского голоса Стивен Гульд) и Изольда (Петра Ланг) мучительно любят друг друга. Они сразу готовы подчиниться зову любви-смерти и, взявшись за руки, выливают зелье, данное Брангеной (Криста Майер), – им не нужны внешние воздействия. Но, если вдуматься, именно так и было задумано Вагнером. Очень немногим интерпретаторам эту глубинную суть вагнеровской драмы, эту изначальную предопределённость удалось воплотить на сцене. Браво, Катарина! Спектакль построен на тонком психологическом воздействии на зрителя. Дуэт из 2-го действия влюблённые поют в темноте, повернувшись спиной к залу, а перед ними появляется дорога из зеленоватого лунного света, по которой две тени вместе медленно уходят всё дальше и дальше в вечность...
Два других спектакля – «Нюрнбергские мейстерзингеры» в блестящей и остроумной постановке Барри Коски, наконец-то ставящей точку в вопросе «Вагнер и национал-социализм», и «Летучий Голландец» Жана Филиппа Глогера, антибуржуазный манифест против «общества потребления», – это тоже драмы о любви. Любви, жертвующей собой ради счастья или свободы другого. Недаром у Коски Ганс Сакс (Михаэль Фолле) – фактически реинкарнация самого Вагнера, а Ева Погнер (Эмили Мейджи) «превращена» в его жену Козиму. Ганс Сакс отказывается от счастья с любимой, потому что она любит другого – Вальтера (Клаус Флориан Фогт)... Сента (Рикарда Мербет) отдаёт жизнь в доказательство истинности своих чувств...
Остаётся ещё «Валькирия» – самая «любовная» часть тетралогии «Кольцо нибелунга». На протяжении всей истории Байройтского фестиваля это первый случай, когда «Кольцо» не ставится целиком. Но в этот год руководство пошло на такое «кощунство» ради приезда в качестве дирижёра Пласидо Доминго. В своё время он пел партию Зигмунда (кстати, с Вальтрауд Майер), а ныне спустился в «мистическую бездну» оркестровой ямы и до Байройта уже опробовал свои дирижёрские силы в Санкт-Петербурге с симфоническим оркестром Мариинского театра. И именно в «Валькирии». Похоже, что между Мариинским театром и Фестшпильхаусом возникает некая мистическая связь – открывать следующий фестивальный сезон премьерной постановкой «Тангейзера» в Байройт приглашён Валерий Гергиев. Что ж, придётся набраться терпения и ждать ещё целый год. А нынешнему фестивалю остаётся пожелать ещё почти месяц дарить зрителям «территорию любви».
Мария Залесская,спецкор «ЛГ», Байройт–Москва
