Буржуа против революционера. Отец русского футуризма осуществил американскую мечту
Отец русского футуризма Давид Бурлюк осуществил в США американскую мечту – добился обеспеченной и сытой жизни, независимого существования. Но его мечта была совсем иной – слава и возможность влиять на историю искусства. Об этом противоречии его жизненной судьбы и повествует книга Евгения Деменка, первая столь полная биография художника и поэта.
Подзаголовок в названии не случаен. Бурлюк именно выживал большую часть своей жизни. То, что со стороны представляется долгим и, в общем-то, счастливым существованием, на фоне судеб его рано погибших родных братьев или его соратников по футуризму, выглядит скорее исключением. История тяжело прокатилась по судьбе его поколения, и Бурлюк попал в малое число счастливчиков, убежавших из-под ее катка.
Впрочем, начиналось все довольно оптимистично – дружная семья Бурлюков, почти все дети которой обладали художественными или литературными талантами, привольная жизнь на лоне природы в различных имениях, обучение в художественных училищах Казани, Одессы, Мюнхена и Парижа. Единственная невзгода – потеря одного глаза в детстве, конкретные обстоятельства чего разыскал Деменок, ибо было точно неизвестно – как окривел Бурлюкэ Одноглазых художников история знала – Альфред Маннингс, Иоахим Рингельнац, Виктор Браунер, но, как верно замечает Деменок, Бурлюк был единственным, кто видел мир однобоко с подросткового возраста.
Дальше вообще пошло замечательно, Бурлюк оказался причастен сразу к нескольким новым направлениям и в живописи, и в литературе, начиная с «Бубнового валета» и заканчивая футуризмом. В этих пионерских начинаниях он нашел себя, став организатором и вдохновителем модернистских школ и течений, антрепренером и культуртрегером.
Тут нужно сказать – кем же являлся по своей сути Бурлюк? Автор книги считает несправедливой его оценку как второразрядного художника и третьеразрядного поэта. В опровержение этого он указывает на ученичество у него Маяковского. Но из того факта, что последний считал Бурлюка учителем, вовсе не вытекает его значение как выдающегося живописца. У героя книги были очевидные и художественные, и литературные способности, но не более того. В живописи его еще можно назвать талантом, а нарисованный им портрет Василия Каменского – безусловный шедевр, однако его стихи откровенно слабы. Прозу он писал ремесленно-умело, без вдохновения.
Тысячи его полотен не создали ему имени в искусстве. В них он эклектичен, у него нет своего лица. В историю культуры Бурлюк вошел как попутчик, если воспользоваться пролеткультовским термином, талантливых художников и поэтов, которым он помогал раскрыть себя, осветить и освятить им новые пути, получить известность.
Открытие Маяковского – самое известное достижение Бурлюка. То, что он разглядел в восемнадцатилетнем задиристом парнишке – начинающем художнике крупного поэта и вывел его на широкую дорогу, делает честь его вкусу и проницательности. Но его вместе с Лилей Брик советская пропаганда долгие десятилетия пыталась «открепить» от образа пролетарского поэта. Так что Деменок восполняет этот искусственный пробел в нашем представлении о Маяковском. Книга подробно повествует и об отношениях Бурлюка с Велимиром Хлебниковым, Алексеем Крученых, другими поэтами и художниками, хотя в части противостояния «Бубнового валета» и «Ослиного хвоста» автор скорее запутывает.
Футуризм – понятие, с которым и ассоциируется главным образом Бурлюк, был любопытным феноменом: на родине, в Италии, он не дал ничего ценного в литературе, зато в России он проявил себя самым ярким образом в стихах. К тому же умелая реклама делала свое дело, люди, даже не очень одаренные, получив «изм», становились знаменитыми, пусть и на день.
Ценно, что в книге рассказывается о жизни других талантливых Бурлюков, братьев и сестер Давида (любопытный случай для генетиков), уточняются детали их биографий, так что читатель видит героя в семейном интерьере и представляет, какие бездны окружали его и как непросто было их обойти.
Деменок подробно останавливается на моменте выбора Бурлюком своего будущего после 17-го года. Аккуратный и расчетливый буржуа побеждает в нем, он бежит все дальше от большевиков и через Владивосток и Японию попадает в Америку. С точки зрения простого человека, Бурлюк дважды совершает морально неприемлемый выбор: в первый раз, когда добровольно выступает пропагандистом радикальной секты, а второй, когда сам уезжает от победившей революции подальше, но продолжает поддерживать советский режим и агитирует за него.
В США Бурлюк не стал знаменитостью, хотя автор пытается показать скорее обратное. Сотни других беглецов из Европы достигли большего. Как художник он там забыт. Но в отличие от многих эмигрантов Бурлюк добился материального благополучия, дал образование сыновьям, что является формальной причиной невозвращения в СССР.
Его жизненным триумфом стали две поездки на родину в 1956 и 1965 годах. Следует помнить, что Бурлюк был одним из самых первых беглецов, которым разрешили посетить с визитом СССР после смерти Сталина. Пережив многое и многих, он воспринимался и как живое ископаемое, и как посланец современного западного искусства. Союз писателей оплачивал все его расходы. Но как ни был Бурлюк осторожен и дипломатичен с советскими представителями, главного добиться ему не удалось – книг его не издали, и картин, хранившихся в запасниках музеев, не отдали.
Книга Деменка написана ясно и просто, насыщена фактурой, в которой автор не тонет, при этом он не пытается напустить ненужного глубокомыслия, поэтому текст читается легко. Конечно, автор – дитя своего времени, и у него появляются «спикеры», неоднократно «коммуникация» вместо «связи». Но в целом «Бурлюк» – полезная и нужная публикация.
