В книжной серии «Жизнь замечательных людей» вышла новая биография Петра Ильича Чайковского. Это честный рассказ о его жизни, музыкальной и частной.

Братья Чайковские. Сидят: Николай и Петр. Стоят: Анатолий, Ипполит и Модест. Фотоателье А. Н. Пазетти. Санкт-Петербург. 1890 г.

Издательство «Молодая гвардия» регулярно выпускает книги о композиторах. За последние годы «ЖЗЛ» пополнилась жизнеописаниями Листа и Вагнера, Генделя и Бетховена, Глинки и Бородина. Это не полный список. Многие биографии написаны увлекательно и в хорошем смысле проблемно, иные – суховато и более однозначно, но важное дело популяризации музыки через жизнь творцов идет в издательстве постоянно.

Чайковского, разумеется, никому представлять не надо, даже тем, кто не ходит в консерватории и филармонии. Автор биографии напоминает, что музыку Петра Ильича телезрители могли слышать много лет: пример – ария Германа «Что наша жизнь? Игра» в заставке телепередачи «Что? Где? Когда?». Или любимый объект пародий – Танец маленьких лебедей. Поэтому аудитория книге обеспечена.

Нынешняя биография (не первая, конечно, в череде описаний жизни Чайковского, в том числе – в «ЖЗЛ») называется «Чайковский. Неугомонный фатум». Почему такой заголовок? Автор поясняет:

    «В его сочинениях – бесконечный фатум, с которым невозможно бороться и который нельзя преодолеть».

На страницах не особо толстого издания добросовестно пролеживаются вехи жизни человека, который в массовом сознании занимает место «главного композитора», подобно Пушкину в литературе или Репину в живописи. От рождения в уральской глубинке до учебы в Императорском училище правоведения. От решения сменить жизнь юриста на творчество и получения музыкального образования до всемирной известности еще при жизни. От многолетней переписки с меценаткой и поклонницей Надеждой фон Мекк до неудачной женитьбы на Антонине Милюковой.

Причины, помешавшие семейной жизни, то есть гомосексуальность композитора, тоже не обойдены вниманием. Об этом написано не особо подробно, но недвусмысленно и вполне уважительно. Как и о сложной психике Чайковского, которая, по словам автора книги, сочетала взрывчатость с эмоциональностью и резкими перепадами настроения. Это важно знать, ибо любой, кто слышал музыку Петра Ильича, заметит нечто подобное, при том, конечно, что музыка, то есть творчество, устроена отнюдь не прямолинейно, она не тождественна лишь психике автора, хоть и зависит от нее.

Понять музыку Чайковского, по справедливому мнению автора, можно, «лишь попробовав узнать его как человека очень разного, совершавшего поступки всякого рода, невероятно яркого и противоречивого, резкого в своих реакциях и суждениях, одновременно сентиментального». Поэтому в книге нашлось место и шокирующей истории о краже Чайковским приглянувшейся ему старинной книги (издание трагедий Еврипида 1581 года) из европейской библиотеки, о чем сам вор написал на форзаце утащенного экземпляра, и информации о помощи Петра Ильича разным людям.

Книга написана Адой Айнбиндер, специалистом по Чайковскому, архивариусом, текстологом, научным сотрудником Дома-музея в Клину (заведующая отделом рукописных и печатных источников). Поэтому в биографии велика доля цитат из архивных материалов и переписки Петра Ильича с многочисленными корреспондентами. Аннотация так и сообщает: «Книга основана на подлинных материалах и документах, а также является продолжением многолетних исследований жизни и творчества наследия композитора, которые начались сразу после его смерти и осуществлялись несколькими поколениями ученых».

В одной из своих публикаций Ада Айнбиндер писала:

    «Чайковский .. довольно рано осознал, что его письма и дневники, скорее всего, будут опубликованы. Он сам любил читать издан­ные дневники, письма и биографии великих людей и записал в своем собст­венном дневнике 27 июня (9 июля) 1888 года: «Мне кажется, что письма никогда не бывают искренни. <…> Когда я читаю письма знаменитых людей, печатаемых после их смерти, меня всегда коробит неопределенное ощуще­ние фальши и лживости».

Такое нельзя сказать о многих письмах самого Петра Ильича. Степень откровенности в них иногда изумляет, например, в переписке о личном с братом Модестом. И, зная, что потомки будут читать, Чайковский следил за стилем своих посланий: они написаны прекрасным, ярким языком, обличая у автора несомненный литературный талант. Поэтому обилие цитат из писем П. И. – несомненное достоинство книги.

Но тут есть подводные камни. Речь идет об архивных материалах вообще. Их в книге много, иногда – чересчур. Один пример. Вряд ли, на мой взгляд, была необходимость полностью приводить договор Чайковского с владелицей Надеждой Новиковой о найме жилья. Всё это «Я, Новикова, обязуюсь отданные в наем помещения меблировать своею мебелью» с описью «всем вещам», и т д, а я, Чайковский, «все принятое по описи обязан сдать в том же виде, как приму, а за все утраченное …заплатить по стоимости или немедленно возобновить за свой счет» и т. д.

Учитывая, что объем книги не резиновый, я бы предпочла вместо этого прочесть, например, побольше про сложные взаимоотношения Чайковского с «Могучей кучкой», о коих сказано мельком, без важных деталей и подробностей.

Я думаю, что важно было бы прочесть, в том числе, про контекст известной, но неупомянутой в книге реплики Чайковского о Мусоргском (Петр Ильич назвал «Бориса Годунова» «самой пошлой и подлой пародией на музыку»). И в целом – про эстетические споры русских композиторов одного поколения, во многом определившие музыкальную эпоху. Это важнее, чем узнать про то, что «в счет наемной платы я, Чайковский, обязуюсь выдать ей, Новиковой, … пятьсот рублей».

В книге недостаточно и сведений музыкального характера. Даже о самых значимых вещах, таких, как «Евгений Онегин», «Пиковая дама», Первый фортепианный концерт или Шестая симфония. Я не имею в виду обстоятельства создания, с этим как раз всё в порядке. Речь идет об анализе концепции и музыкальной формы, хотя бы кратком, и конечно, в популярном виде. Такое нисколько не противоречит формату «ЖЗЛ», если судить, например, по книгам о Генделе и Скрябине. Ведь о композиторе же речь.

Не хватает также, на мой взгляд, элементарных сведений о работе Чайковского с Мариусом Петипа. Ведь это важно: рассказать, хоть коротко, как выглядела уникальная творческая лаборатория, когда композитор писал музыку (и какую!) по буквальной разнарядке хореографа. А о драматической судьбе Первого фортепианного концерта, музыка которого давно искажена ретивыми исполнителями, мы можем лишь прочесть в предисловии: «Ну не писал Чайковский этих бравурных аккордов в начале».

Но есть рассказ о том, как Чайковский

    «стал первым профессиональным русским композитором, окончившим первую русскую консерваторию».

Об увлечении Чайковского Шопенгауэром, музыкой Делиба и оперой «Кармен» о сложном отношении к Вагнеру. О планах сотрудничества с Чеховым и как Чайковский, склонный к слезам при эмоциях, плакал, изучая «Братьев Карамазовых». В общем, интересной информации много. Читать стоит.

Майя Крылова, ClassicalMusicNews.ru