Историк Моргана Девлин выпустила в серии ЖЗЛ книгу «Невилл Чемберлен. Джентльмен с зонтиком». Книга интересная, полезная и спорная. Последнее определение в современной России почему-то нередко считается негативным — такой подход восходит к советскому принципу, что исторический труд должен быть идейно выдержанным и бесспорным. Но бесспорность скучна и бесплодна, — а спорные книги будят мысль. Если, конечно, они основаны на исторических фактах, а не эмоциональных домыслах.

Невилл Чемберлен как раз стал объектом домыслов, сохранившихся с советских времен. Для интересующегося историей россиянина этот британский премьер нередко выступает в роли неудачливого злоумышленника, который в Мюнхене пытался направить гитлеровскую агрессию в сторону СССР, но промахнулся. В рамках этой логики ключевую роль сыграла мудрость Сталина, который разгадал коварный план и заключил с Гитлером пакт о ненападении, почти на пару лет оттянув начало войны. Фрустрация по поводу распада СССР привела к тому, что эта советская логика, казалось, отвергнутая в конце 1980-х годов, очень быстро снова получила массовое распространение. И, конечно же, такой злоумышленник не мог не быть реакционером в рамках привычной советской схемы.

Автор показывает Чемберлена иным, совершенно непохожим на карикатурный образ, на простую схему. Он, конечно же, был не Макиавелли Х Х века, а британским буржуа, ценившим честность и добросовестность (он так и остался «мистером Чемберленом», отказавшись перед смертью принять орден Подвязки). У него не было харизмы Уинстона Черчилля, но Моргана Девлин подробно рассказывает о его компетентности в вопросах управления государством.

Именно профессионализм обеспечил Чемберлену продвижение на пост премьер-министра. До этого в его активе была деятельность в качестве консервативного реформатора на посту министра здравоохранения — при нем была проведена пенсионная реформа 1925 года (в стране впервые были введены пенсионные взносы, срок выхода на пенсию составил 65 лет), принят закон о государственном медицинском страховании 1928 года. Эффективная работа в качестве министра финансов — этот пост он занимал в 1931—1937 годах. Возглавив Минфин в период великой депрессии, Чемберлен добился сохранения устойчивости британской финансовой системы, что позволило Великобритании преодолеть депрессию легче, чем многим другим государствам.

Биография Невилла Чемберлена, написанная Морганой Девлин, — первая книга в нашей стране, полностью посвященная этому государственному деятелю. Она основана преимущественно на британских источниках (в том числе содержательной переписке героя книги со своими сестрами) и литературе, неизвестной российскому читателю, не занимающемуся профессионально историей. Но нельзя сказать, что это первая отечественная книга о Чемберлене вообще — в 1990 году, на излете существования СССР, было посмертно опубликована монография профессора Пермского университета Льва Кертмана «Джозеф Чемберлен и сыновья». Моргана Девлин упоминает о ней только одной фразой — о том, что о Невилле говорится лишь в ее последней главе (посвященной премьерству и, разумеется, Мюнхену). Однако о политической карьере Невилла немало сказано и в предыдущих главах.

Но еще важнее другое — книги Кертмана и Девлин вряд ли стоит во всем жестко противопоставлять. Советский историк в условиях цензурных ограничений, от которых свободна книга Девлин, смог рассказать о крайне непопулярном в СССР британском политике достаточно много и далеко не всегда изображал его черной краской. Кертман писал, что за свои реформы «Невилл боролся энергично и настойчиво, встречая нередко оппозицию не только слева, но и со стороны твердолобых тори — коллег по кабинету» (с. 402), что он «обладал определенными организаторскими и административными способностями» (с. 458 — для советского времени слово «определенными» было необходимой оговоркой). Что политика Чемберлена в Минфине привела к тому, что «государство покровительствует „производительному капиталу“, тому, который участвует в „экономическом возрождении“ (снижение налогов, субсидии), но сокращает доходы рантье» (с. 497).

Образ консервативного реформатора и неплохого управленца (хотя и без стратегического видения), созданный Кертманом, сильно расходился со стереотипным представлении о Чемберлене как о реакционере.

Но известно немало случаев, когда эффективные менеджеры были сознательными участниками злодейств. О главной драме Чемберлена — мюнхенском «умиротворении» — Кертман, разумеется, писал в духе советской традиции, упоминая о «соблазнительной возможности уничтожения Советского Союза руками фашистов» (с. 499), хотя и не концентрировал на этом внимания.

Моргана Девлин отвергает эту точку зрения, — и она права.

Если Чемберлен хотел натравить Германию на СССР, то зачем он дал гарантии Польше в марте 1939 года, вскоре после вступления немецких войск в Прагу? Ведь путь на Москву лежал через Варшаву в условиях, когда у СССР и Германии не было общих границ.

Чемберлен действительно искренне желал добиться сохранения мира в Европе и готов был идти для этого не только на диалог с лидерами нацистской Германии и фашистской Италии, но и на серьезные уступки.

Моргана Девлин рассматривает миротворчество Чемберлена однозначно позитивно — а дачу гарантий Польше как чуть ли не единственное его внешнеполитическое решение, достойное критики, ибо оно поставило Великобританию в зависимость от безответственной дипломатии главы польского МИДа полковника Юзефа Бека.

Действительно, защищать политику Бека — дело неблагодарное, но стоит обратить внимание на несколько важных моментов, к ней не относящихся.

Во-первых, занимаясь миротворчеством, Чемберлен сознательно жертвовал интересами Чехословакии, одной из немногих центрально-европейских демократий того времени — впрочем, пренебрежение к странам, созданным после первой мировой войны, было его (и не только его) сознательным выбором. Он исходил из того, что ему виднее, как выстроить баланс сил в Центральной Европе (Судеты переходят немцам, остальная территория остается чехам), однако этот баланс продержался меньше полугода.

Во-вторых, Чемберлен фатально неверно оценил Гитлера и Муссолини, полагая, что они, как бывшие солдаты, не готовы к новой войне с ее ужасами. Добропорядочный британский буржуа, потерявший к тому же в результате войны сестру (она работала в Красном Кресте и умерла от пневмонии), не мог понять, что для обоих диктаторов важнее был реванш за проигранную войну (для Гитлера) или за войну, после которой не удалось добиться желаемых целей (для Муссолини).

В-третьих, после вступления немцев в Прагу стало ясно, что Гитлер не остановится на достигнутом. В ответ Чемберлен пытался наладить отношения с СССР, но Сталина, в первую очередь, интересовала возможность прохода Красной армии через территорию Польши и Румынии в случае «косвенной агрессии» Германии. Причем определение такой агрессии было настолько размыто, что создавало возможность для входа советских войск на территорию этих стран даже без войны с Германией или ее непосредственной угрозы.

Результатом мюнхенской политики был драматический выбор, вставший перед Чемберленом — сдать Польшу либо Гитлеру (не дав ей гарантий), либо Сталину (согласившись на его требования). Чемберлен гарантии дал, Сталину отказал, но до конца стремился маневрировать, что не предотвратило сговора Гитлера и Сталина, которые поделили между собой Польшу. В любом случае, Чемберлена можно упрекнуть в слабости, но не обвинить в агрессии.

Позитивное отношение Морганы Девлин к своему герою не всегда позволяет сохранять объективность — и не только в связи с Мюнхеном. Например, формулировка «все историки сходятся на том, что если бы в 1937 году Невилл Чемберлен неожиданно умер, он несомненно вошел бы в историю как величайший британский премьер», свидетельствует лишь об увлеченности автора, если учесть, что в том году Чемберлен только возглавил правительство и практически ничего не успел совершить.

Является ли это пристрастие к своему герою большим недостатком? Не думаю — потому что современный читатель имеет возможность сопоставить разные точки зрения и сделать свои выводы (я бы рекомендовал читать книгу о Чемберлене в «паре» с хорошей биографией Черчилля).

«Невилл Чемберлен был человеком весьма компетентным, но и только. Такие люди могут быть полезны в обычные времена на обычных постах, и они незаменимы на вторых ролях в любое время. Но они теряются при чрезвычайных обстоятельствах или когда им предстоит действительно создать что-либо новое», — писал Дэвид Ллойд-Джордж о Чемберлене в 1934 году. Старый валлиец не любил Невилла, но, исходя из опыта его руководства Национальной службой, он почувствовал уязвимое место этого незаурядного и добросовестного управленца. В период, предшествовавший самой страшной войне в истории человечества, во главе Великобритании стоял человек, который по своим волевым качествам был очень неплохим лидером мирного времени. Он оказался не в то время не на том месте.

И чтобы Британия достойно вышла из этой драмы, потребовалось лидерство Уинстона Черчилля, не слишком любимого ни Чемберленом, ни его биографом Морганой Девлин.

Алексей Макаркин, «Русская Idea»