Николай Борисов написал увлекательную, тонкую, глубокую по степени психологического проникновения в личность своего героя книгу. Для того, чтобы рассказать о жизни, деятельности и трагической гибели причисленного к лику святых тверского князя Михаила (1271−1318), доктор исторических наук, профессор Борисов привлекает все имеющиеся в настоящее время источники. Но кроме исторических документов, прямых и косвенных свидетельств, автор, используя приемы беллетристики в самых ее лучших проявлениях, реконструирует ту атмосферу, которая сложилась на Руси после Батыева нашествия.

Споры о том, было ли оно нашествием безжалостных завоевателей, взаимопроникновением двух противоположных по сути культур, каким-то замысловатым образом друг друга обогативших, частью вечного «имперского» проекта, изначально якобы присущего человеческой природе, и так далее и тому подобное, ведутся долгие годы. Борисов — во всяком случае в своей книге — не участвует в этих спорах. Для него важны личности того далекого времени, те люди, которые делали историю Руси, хорошие ли они были — с дистанции от нашего времени, — плохие ли, но все они важны для автора.

Показательна та социально-психологическая оценка, которую дает Борисов человеческим взаимоотношениям, сложившимся на Руси в конце XIII — начале XIV веков. Он пишет: «Бедствия Батыева нашествия не исцелили, а, напротив, усугубили нравственные недуги русского общества. Лучшие представители правящего класса погибли с оружием в руках. Выжили прежде всего ловкие и беспринципные, сумевшие переждать грозу в каком-нибудь медвежьем углу или у родственников за рубежом. Вернувшись, они быстро сумели поладить с чужеземцами. Такой же „естественный отбор“ произошел, вероятно, и среди простонародья. Из этого оскудевшего человеческого материала гнетущие обстоятельства выдавливали последние остатки благородства».

Герой книги Борисова был не таким. Находясь еще с детства под впечатлением от апокрифического Откровения Мефодия Патарского — Борисов делает весьма правдоподобное предположение, что Михаил Тверской был прекрасно знаком с трудом малоазиатского епископа, жившего в III—IV вв. еках в городе Патара, — князь с малолетства знал о своей особой судьбе. О том, что он и есть тот «царь последних времен», о котором сообщали древние пророчества. Он — «Михаил, князь великий, стоящий за сынов избранного Богом русского народа».

Борисов пишет о печальном итоге Батыева нашествия, о сложившихся после него отношениях, о моральной деградации. Он подчеркивает, что «беспринципные карьеристы — часто это были отпрыски правящих семейств — добивались своих целей путем заискивания перед чужеземцами. Они годами жили в Орде, заводили там дружеские и родственные связи, усваивали привычки и образ жизни победителей… <…> …возвращались домой с ханским ярлыком на искомое княжение и татарским отрядом в качестве почетного эскорта, а в некоторых случаях и силовой поддержки. В полной мере испытав на себе высокомерие победителей, Рюриковичи теперь с таким же высокомерием относились к собственному народу». С высокомерием — мягко сказано: князья, в том числе те, о которых ныне пишутся панегирические сочинения, с легкостью торговали своими соотечественниками. Борисов приводит свидетельство епископа Серапиона Владимирского (XIII век), упрекавшего сильных мира сего в том, что они «братью» свою продают «в погань».

Скорее всего, Михаил Тверской был вынужден играть по правилам победителей, но стремился сохранить хоть какую-то самостоятельность и быть благородным. Это было практически невозможно — русские князья, помимо прочего, оказались заложниками борьбы золотоордынских ханов между собой, их переменчивого настроения. Так, Михаил получил от хана Тохты в 1304 году ярлык на великое княжение и его подтверждение от следующего хана, Узбека. Однако московский князь Юрий Даниилович в 1317 году женился на принявшей православие сестре хана, Кончаке, и добился великокняжеского ярлыка для себя. В конечном итоге соперничество двух князей привело к Бортеневской битве, знаменитой тем, что в ней Михаил не только разбил московское войско, но и пришедшее вместе с ним татарское, темника Кавдагыя. Михаил захватил в плен жену и брата московского князя, Кавдагый сдался сам, признавшись, что «приходили мы на тебя с князем Юрием без повеления ханова».

Михаил Тверской отправился в Орду на следующий год, и смерть его была предопределена. Мало того что он первым из русских победил в открытой битве ордынское войско, еще и взятая в плен Кончака неожиданно умерла. Михаила заключили в колодки, а через месяц он был убит людьми Юрия Московского и Кавдагыя.

Николай Борисов отмечает, что судьба Михаила Тверского высвечивает одну ипостась «ига» — «всеобщий страх перед Ордой как вездесущей и беспощадной силой». В его книге показано, как был преодолен этот страх: сделать это, подчеркивает автор, «можно было только героическим усилием религиозного сознания…» Тут нельзя не согласиться с Николаем Борисовым: именно это и совершил герой его книги.

«Горький»