О биографии "Льюис Кэрролл" Нины Демуровой в "НГ Exlibris"

 Диакон против маркиза

Парадоксы писателя

Нина Демурова. Льюис Кэрролл. – М.: Молодая гвардия, 2013. – 416 с.

В замечательной кинокомедии Уильяма Уайлера «Как украсть миллион» есть режиссерская находка. Когда в музей везут «Венеру» Челлини, то озадаченные огромнейшим полицейским эскортом встречные стражи правопорядка отдают машине честь, предполагая, что в ней находится если не президент, то уж точно премьер-министр.

В любой хорошей комедии помимо качественной шутки есть и непосредственная, живая реальность, иначе юмор не воспринимался бы. Сцена с «Венерой» напоминает историю с рукописью «Алисы», которую в 1948 году выкупили у американских владельцев и доставили на родину в Великобританию. Для безопасности манускрипта был сконструирован специальный непотопляемый кейс, снабженный опознавательным флажком и радиосигнализацией на случай кораблекрушения. Рукопись для передачи в Британский музей принимал глава Англиканской церкви архиепископ Кентерберийский.
Сложно сказать, понравилась бы эта помпа самому Кэрроллу. С одной стороны, писатель отличался скромностью, с другой – ценил парадоксы и мог отнестись ко всему с происходящему с юмором.

Книга историка литературы и переводчика Нины Демуровой не только реконструирует биографию Чарлза Латвиджа Доджсона (1832–1898), более известного под литературным псевдонимом Льюис Кэрролл, но и дает подробный обзор викторианской эпохи, без понимания которой было бы сложно понять творческий мир писателя.

А ведь мир автора «Алисы» действительно очень широк. Кэрролл, а точнее, Доджсон, был священнослужителем, профессиональным математиком, логиком, талантливым фотографом-любителем. Кстати, как математик и логик он разрабатывал темы, ставшие основными в научной жизни ХХ века, в частности в области семиотики. А логическую задачу «Алан, Браун и Карр» очень высоко ценил Бертран Рассел – сам непревзойденный философ, логик и любитель парадоксов.
Демурова рассказывает о молодости Доджсона. Интерес к гуманитарным дисциплинам и математике у него проявился уже в молодости. Преподаватель математики в школе в Регби писал, что ранее у него «не было более многообещающего ученика его возраста». А в колледже Крайст Черч (Оксфорд) он был награжден стипендией Боултера за академические успехи.
По окончании учебы остался в колледже. Работал в библиотеке и читал лекции по геометрии. Одновременно писал стихи (именно под ними впервые появился псевдоним Льюис Кэрролл), позже – прозу. В том числе и знаменитые книги про приключения Алисы.

Впрочем, было бы ошибкой представлять Доджсона, а точнее, уже Кэрролла, неким ученым сухарем. Демурова пишет о его знакомстве с теоретиком искусства Джоном Рескиным, Уильямом Теккереем, Альфредом Теннисоном, прерафаэлитами, что свидетельствует о широком и разнообразном круге общения. Путешествовал. Летом–осенью 1867 года посетил Россию. Ездил в Новгород, Санкт-Петербург, Москву. Его путешествие, прошедшее спустя почти 30 лет после поездки Астольфа де Кюстина, дает немного другое восприятие России. Более благоприятное (правда, икра ему не понравилась). Конечно, могут возразить – почему надо верить именно Кэрроллу, а не Кюстину. Но взгляд автора «Охоты на Снарка» совпадает с оценкой Теофиля Готье, дважды посещавшего Россию, в 1860–1863 годах и в тот же год, что и Кэрролл, – 1867-й. Так что, похоже, оценка диакона Кэрролла (а именно такой чин он имел в Англиканской церкви) была более точной, чем оценка маркиза.

Много Кэрролл занимался и благотворительностью, зачастую предпочитая действовать анонимно. Доходы от работы в Крайс Черч давали 300 фунтов в год (15 000 фунтов в пересчете на современный курс), около 600 – от издательства Макмиллан, в котором выходила «Алиса», что составляло довольно приличную сумму. Но из-за безвозмездной помощи (Кэрролл принципиально не давал в долг, а дарил) долг уже самого Кэрролла перед банком временами превышал 400 фунтов в год.
Спокойная, благожелательная жизнь викторианской эпохи... Может быть, поэтому альтер эго в прозе у Кэрролла выступает степенная, добрая птица додо (дронт), а не только из-за сходства с фамилией. Ведь писатель любил парадоксы.