31 октября в магазине «Библио-Глобус» ведущий научный сотрудник Государственного литературного музея, историк литературы Павел Фокин представил свою книгу «Александр Зиновьев: Прометей отвергнутый». Отвечая на первую же нетерпеливую реплику из зала: «Вы его знали?», Павел Евгеньевич рассказал, что повстречался с Зиновьевым как раз в «Библио-Глобусе» — в далеком 1997 году Александр Александрович презентовал там свои книги, уже активно издававшиеся в России:

— Если бы кто-то сказал мне тогда, что лет через пятнадцать я стану биографом Зиновьева, я ни за что не поверил бы. Мне не нравилось, как он критиковал перестройку, — для меня это время было овеяно некоторой романтикой. Мне было непонятно, как можно было называть Сталина крупнейшим деятелем ХХ века. Я не очень-то верил его прогнозам относительно участи человечества. Кроме того, чисто по-человечески Зиновьев мне тогда не понравился. И только потом, изучая его судьбу, я понял, какой непростой этап переживал Зиновьев в 1990-е.

Предложение написать биографию Зиновьева, которое поступило от его вдовы и издательства «Молодая гвардия», стало для Павла Евгеньевича весьма неожиданным. Фокин подробно рассказал, как он работал над книгой, беседуя с Ольгой Мироновной Зиновьевой, с его дочерьми Тамарой, Полиной и Ксенией, братом и другими родственниками, разбирая личный архив Зиновьева. Многогранная деятельность Зиновьева запечатлелась и во многих больших архивах, которые Павлу Евгеньевичу пришлось «штурмовать», чтобы скрупулезно исследовать многочисленные документы. Фокин, к примеру, поделился своим удивлением, как много информации можно, оказывается, обнаружить даже о рядовых участниках Великой Отечественной войны: зная номер полка, номер части, можно, словно за ниточку, вытянуть множество ценных подробностей, раскрывающих судьбу частного человека на войне, в которой Зиновьев принял активное участие, особенно в качестве военного летчика.

Труд, проделанный Фокиным, является поистине титаническим. Ему удалось не только разобраться со сложными, новаторскими романами Зиновьева, вроде знаменитых «Зияющих высот» или книги «Глобальный человейник», которую он подписал у Зиновьева в 1997 году, но и вникнуть в научные работы одного из ведущих мировых логиков своего времени. Само написание биографии Зиновьева — как осмысление событий и фактов жизненной канвы — получилось крайне непростым:

— Зиновьев сам много писал о себе, например, в таком прекрасном произведении, как «Исповедь отщепенца». Когда я засел за его биографию, мне, выходит, нужно было вступить в соперничество с художественным талантом самого Зиновьева — не мог же я просто перепечатать его «Исповедь»! И знаете, я убедился, что писать биографию Гомера или Пушкина было бы проще, ведь многие герои моей книги живы, и мне нужно было это учитывать, — отметил Павел Евгеньевич.

Фокину удалось создать достоверный образ Зиновьева — логика, социолога, писателя, философа, художника; будучи по происхождению крестьянином, Зиновьев отличался особенной природной прямотой, которая не позволяла ему соглашаться с теми, кто убеждал его, что он видит перед собой не черное, а черное с некоторыми оттенками. Зиновьев привык был называть черное черным, он ясно увидел что и социализм, и коммунизм имеют свой набор недостатков и свой набор преимуществ. Отсюда масштаб, объемность его личности, которые Фокину убедительно удалось показать в книге — по крайней мере, таково общее мнение вдовы Зиновьева, его многочисленных учеников и последователей.

Фокин не согласился с одним из читателей, который, высоко оценивая Зиновьева, противопоставил его Солженицыну: Зиновьев, мол, прекрасно понимал, как много вреда нанес России Солженицын, будучи оружием в руках Запада. Фокин предложил не сталкивать фигуры Зиновьева и Солженицына, которые, невзирая на зигзаги в личных взаимоотношениях, равно участвовали в создании в советской культуры:

— Не стоит вычеркивать ни одного, ни другого — это будет слишком расточительно. Например, советская эпоха отрицала Серебряный век. Постсоветская — решила забыть о литературе советской. Разве нам от этого лучше?

Напоследок Павел Евгеньевич поделился своими творческими планами: теперь перед ним стоит задача написания подробной летописи жизни Александра Зиновьева.