«Независимая газета» — о книге Сергея Соловьева «Томас С. Элиот: Поэт Чистилища».

Элиот за рабочим столом в издательстве «Фейбер и Гуайр». 1927 год

Немногие писатели могут похвастаться тем, что, став классиками при жизни, сохранили этот высокий статус и в дальнейшем: Вячеслав Иванов, Редьярд Киплинг, Иосиф Бродский… Томас Стёрнз Элиот (1888—1965) в числе таких избранных. Он давно уже привлек как массового читателя и зрителя (вспомним мюзикл «Кошки» сэра Эндрю Ллойда Уэббера, созданного на основе не менее популярной «Книги практического котоведения, написанной старым опоссумом»), так и элитарного («Пепельная Среда» или «Четыре квартета»).

Элиот — первокурсник Гарварда. 1907 год

Прозаик, переводчик и историк литературы Сергей Соловьев подробно реконструирует жизненный путь и творческую эволюцию поэта и критика, ставшего в 1948 году нобелевским лауреатом. Элиот рано посвятил себя служению слову. Еще подростком сочинял стихи, редактировал школьные журналы и газеты. Став студентом Гарварда, публиковался в университетском журнале, а также работал над «Женским портретом» и «Любовной песнью Пруфрока» — поэмами, которые в дальнейшем включал в свои «взрослые» сборники.

Элиот с женой Вивьен. 1916 год

Соловьев пишет о преподавательской деятельности своего героя, работе в банке, а затем одним из директоров издательства «Фейбер и Фейбер», в котором Элиот курировал отдел поэзии; о непростой личной жизни (его первая супруга страдала психическим расстройством); о духовных исканиях, завершившихся переходом в англиканский католицизм. Рассказывается в книге и о признании разнообразных трудов классика. Помимо Нобелевской премии Элиот удостоился ордена «За заслуги», который лично вручил Георг VI, ордена Почетного легиона и других наград. Поражает круг знакомств Элиота. Он мог запросто сказать «Берти» другому нобелевскому лауреату — математику, философу и общественному деятелю Бертрану Расселу, который, между прочим, был старше на 16 лет. Первым издал «Поминки по Финнегану» другого друга — Джеймса Джойса. Оказались близки мэтру и «дорогой Ричард» Олдингтон и Эзра Паунд. После обвинения последнего в коллаборации поэт отказался свидетельствовать против товарища и принял участие в кампании в его защиту.

Коллеги Элиота по писательскому цеху Джеймс Джойс, Эзра Паунд, Форд Мэддокс Форд и меценат Дж. Куинн. Около 1922 года

Интересны и мотивы признания Элиота в элитном кругу интеллектуалов. Соловьев приводит свидетельство эссеиста Эрика Томлина, еще одного друга Элиота, который обращал внимание, что кто-то любил «Пепельную среду», но отрицательно относился к «Полым людям»; другие, осуждая консерватизм своего кумира, интересовались его поэтической техникой; третьи, слабо ориентируясь в наследии поэта, искренно восхищались непосредственно его личностью и местом в модернистском движении.

На репетиции пьесы «Семейный сбор». Элиот наблюдает за актрисой Кэтрин Лэйси. 1939 год

Для творчества Элиота характерна тоска по прошлому, стремление показать масштабы произошедших потерь и утрат и одновременно желание сохранить наследие высокой культуры, о чем прямо писалось в «Бесплодной земле»: «Эти обломки я выудил и сложил у моих развалин» (все переводы Сергея Соловьева). При этом об ушедшем мэтр писал как живой свидетель:

Я — тот, кто у фиванских стен сидел

И с проклятыми говорил в Аиде.

Важным компонентом культурной памяти поэта является христианство, интерес к которому возник вскоре после завершения работы над поэмой в 1922 году.

Читайте также: Элитарность и злободневность Томаса Элиота

Несомненной удачей книги являются найденные Соловьевым разнообразные параллели между его героем и русскими классиками. Иногда они кажутся парадоксальными, но и сам Элиот был не чужд парадоксам. Исследователь отмечает, что «Женский портрет» (1911), звучит неким музыкальным контрапунктом к знаменитому раннему стихотворению Бориса Пастернака «Марбург» (1912) статья «Данте» (1929) перекликается с «Разговором о Данте» Осипа Мандельштама (1933). Встречаются также переклички и с Анной Ахматовой, и с Даниилом Хармсом… Может быть, это происходит потому, что, как признавался сам Томас Стёрнз Элиот, «в моем конце — начало», который одновременно выступает и началом для других мастеров.

Андрей Мартынов, «Независимая газета»