Время Че
Он испепелял и морально сжигал себя, искал смерть в своих романтических приключениях в Африке и Латинской Америке, а революцию называл самым «большим образом любви». Погиб в 39 лет, став мировым символом восстания против неправедности.
Выступление Че Гевары в Нью-Йорке. 13 декабря 1964 года
Страдая жуткой астмой, не выпускал изо рта сигары, а во время легендарной экспедиции «Гранмы» из Мексики на Кубу три дня почти без сознания валялся в отсеках суденышка и едва не был выброшен за борт, как ненужный балласт. Врач по образованию, скромный аргентинский паренек, он оседлал своего «Росинанта» и по-дон-кихотски, не взяв с собой лекарств, отправился в свой последний, по большому счету, заранее провальный поход. В итоге найдя мучительную, жуткую смерть в боливийской сельве 9 октября 1967 года. Для многих после гибели Эрнесто Че Гевара стал фигурой, подобной Христу. Особенно, когда мир увидел фотографию, сделанную его мучителями в морге боливийского Валлегранде: на ней мертвый Че лежит на кушетке с растрепанными волосами и широко открытыми глазами, в которых мистически отражается блеск фотовспышки. Он действительно видится христианским мучеником, словно говорящим своим палачам, что уходит из этого несовершенного и злобного мира в состоянии благодати и смирения.
9 октября в 50-летнюю годовщину смерти «иконы революции» как на Кубе, так и в Боливии запланированы масштабные мероприятия. В Боливии впервые в акции памяти команданте примет участие национальная армия. «Мы хотим, чтобы это стало моментом единства для боливийского народа», — сказал представитель правительства Боливии Альфредо Рада, заявив, что теперь власти страны кардинально отличаются от режима 1967 года, когда президент-антикоммунист Рене Барриентос лично отдал приказ казнить раненого «Че», говорившего при пленении, что он нужен своим врагам живым. Времена изменились, и действующий президент Эво Моралес является горячим поклонником и убежденным последователем идей аргентино-кубинского революционера. На месте его гибели состоится памятный митинг, в котором примут участие четверо детей Че Гевары, другие его родственники. На Кубе президент Рауль Кастро проведет церемонию в мавзолее Эрнесто Че Гевары в центральном городе страны Санта-Клара. Именно сюда 20 лет назад были перевезены останки команданте, найденные в безымянном массовом захоронении в Боливии. Воспоминания Рауля Кастро будут глубоко личными, поскольку он бок о бок сражался вместе с Геварой в горах Сьерра-Маэстра в конце 1950-х.
Прошло, пролетело полвека, а популярность Эрнесто «Че» Гевары, как его «друга, товарища и брата» Фиделя Кастро, ушедшего из жизни почти год назад, только растет. Принято считать, что Че, получивший свое прозвище из-за оборота «че» — «эй», часто им использовавшегося, давно стал символом анархистских, революционных, марксистских, левых молодежных движений во всем мире. А кепи «а ля Че» или футболки с его изображением являются едва ли не самым ходовым сувениром в мире. Время не пощадило революционера, ненавидевшего саму сущность денег и даже планировавшего отменить их оборот на Кубе. На Че делают деньги те самые «любители золотого тельца», на борьбу с которыми он положил свою жизнь. Еще одна гримаса судьбы: ослепшему палачу, убившему аргентинца двумя пулями, сержанту Терану вернули зрение кубинские врачи в рамках своей благотворительной медицинской программы.
В Монтевидео
Согласен с теми, кто утверждает: о Кастро и о Че часто трудно писать рационально. Дескать, быстро скатываешься в лирические рассуждения, попадая под магию революционно-романтического обаяния. Но дело ведь в том, что наш рациональный, пропитанный запахом денег мир изнывает, уже едва ли не скорбит по той самой, былой романтике. Вот и видятся эти две легендарные фигуры тем, кто устал от всей вселенской меркантильности, последними романтиками, изменившими мир. Они напоминают тех былинных, даже античных героев, появления которых всегда будет неизбежно ждать жаждущая справедливости часть человечества. Иначе не ходили бы по улицам городов мира миллионы парней и девушек с теми самыми футболками с портретом Эрнесто «Че» Гевары.
Не обладая такими, как у Фиделя, ораторским искусством и, по выражению его русского друга Николая Сергеевича Леонова, «буквально звериными чутьем и интуицией», Эрнесто Гевара брал другим. Невероятным обаянием, чуткой проницательностью, которая проступает во взгляде на всех его фотографиях. Своей открытостью, временами даже бесшабашными искренностью и прямотой, он приводил в ступор кремлевских чиновников, которые потом дали понять Фиделю — «с этим аргентинцем мы работать не будем». Но Че Гевара продолжал рубить «правду-матку», не скрывая своего критического подхода к советской действительности, своего недовольства бюрократией, в которой погрязли наши органы управления. Во время посещения одной из советских фабрик он шокировал окружающих, заявив, что Советский Союз находится в экономическом тупике.
Будучи министром кубинского правительства при Фиделе к ужасу своих подчиненных — финансистов и банкиров — приходил на совещания в компании с дворняжкой по кличке «Муралья» («Стеночка»). Ему было безразлично, что о нем говорят, когда на новых кубинских банкнотах появилась размашистая роспись «Че». Рассказывают, что, когда делегация кубинских товарищей приехала на его родину, в Аргентину, к его родителям, чтобы рассказать об успехах сына, назначенного главой Центробанка Кубы, Гевара-старший, услышав, что сын назначен на эту должность, застыл в недоумении, обронив: «Ну, все, конец вашему банку!» А потом сказал: «Мой сын распоряжается деньгами Кубы? Фидель сошел с ума. Когда семья Гевара берется за бизнес, дело всякий раз заканчивается крахом». Че Гевара вполне серьезно думал, что кубинцы, одухотворенные чувством долга, будут жить интересами трудовых коллективов и жертвовать личным во имя общественного блага. Человек непьющий, равнодушный к песням, танцам, развлечениям, он не учел национально-психологических особенностей кубинцев: присущей им беззаботности и нежелания усердствовать.
Че Гевара в Москве
Он брал отвагой, а также просто сумасшедшей верой в правоту своего дела, которой заразил своих кубинских товарищей-«бородачей». Вот один факт. Именно Че перед экспедицией «Гранмы» с ходу согласился стать своего рода подопытным кроликом, и именно на нем будущие повстанцы тренировались делать уколы. За время подготовки экспедиции Че получил около 100 инъекций от своих товарищей! Хилый, щуплый аргентинский врач не только стал одним из самых искусных и храбрых командиров повстанческой армии, но и написал удивительные пособия по стратегии партизанской борьбы, которые не стесняются штудировать опытные военоначальники. Люди, которым довелось общаться с Фиделем и Че в первые годы борьбы против Батисты, говорили, что по многим теоретическим вопросам восстания аргентинец был «подкован лучше», чем будущий главнокомандующий Кубы. Это впоследствии отмечал и сам Фидель Кастро: «В идеологическом, теоретическом плане он был более развит. По сравнению со мной он был более передовым революционером».
«Че казался и был молодым. Его образ запечатлелся в моей памяти: ясный ум, аскетическая бледность, астматическое дыхание, выпуклый лоб, густая шевелюра, решительные суждения, энергичный подбородок, спокойные движения, острая мысль, говорит спокойно, смеется звонко, — напишет позже будущий глава МИД Кубы Рауль Роа. — Уже тогда Че рассуждал с позиций континентального революционера».
Во время первой встречи Эрнесто Гевара и Фидель Кастро проговорили целую ночь — с восьми вечера до рассвета. Фидель позже вспоминал, что «Че сразу записался в авантюру». Он уже тогда был уверен в «успехе безнадежного мероприятия» и даже смотрел далеко вперед. «Когда победит революция на Кубе, не запрещайте мне вернуться в Аргентину, чтобы там бороться за свободу», — поставил он условие Фиделю.
С Юрием Гагариным
Когда появляются версии о том, что, дескать, Фидель специально отправил Че на верную смерть в Боливию и не помог ему, авторы таких «сенсаций» забывают не только об их удивительной дружбе, но и об этих ключевых словах, по сути, ультиматуме аргентинца. Надо видеть имеющуюся в интернете запись выступления Фиделя, сообщившего кубинцам о смерти Че Гевары, чтобы понять, какой трагедией для Кастро стала гибель лучшего друга. Кстати, в своей памятной речи Фидель назвал Че «художником революции». «Ему не терпелось вновь почувствовать на своих плечах тяжелый рюкзак, набитый патронами, лекарствами и книгами, и режущую плечо лямку автомата. Он закрывал глаза и видел себя лежащим у костра, изъеденным москитами, тяжело дышащим от приступа астмы, но счастливым, ибо с ним рядом были те, которых он так по-мужски — сурово и стыдливо — любил: отверженные Латинской Америки — ее крестьяне, ее индейцы, ее негры», — написал в книге «Че Гевара» из серии «ЖЗЛ» в 1972 году выдающийся советский разведчик-нелегал Иосиф Григулевич под псевдонимом «Л.Лаврецкий».
Че отправлялся в свою последнюю битву. Уезжая с Кубы, он сжигал за собой все мосты. Он оставил Фиделю Кастро свое до боли трогательное «Прощальное письмо», попросив огласить его в случае смерти или после того, как при его участии победит революция в одной из латиноамериканских стран. «Обозревая свою прошлую жизнь, я считаю, что работал достаточно честно и преданно, стараясь укрепить победу революции. Моя единственная серьезная ошибка — это то, что я не верил в тебя, Фидель, еще больше с самого первого момента в Сьерра-Маэстра, что я недостаточно быстро оценил твои качества вождя и революционера. Я прожил замечательные дни, и, будучи рядом с тобой, я ощущал гордость от того, что я принадлежал нашему народу в самые яркие и трудные дни Карибского кризиса… Я оставляю здесь народ, который принял меня, как сына, и это причиняет боль моей душе», — писал Че.
С президентом Египта Гамаль Абдель Насером
Покидая Кубу и словно предчувствуя трагический конец, Че Гевара избавлялся от всего «вещественного», что связывало его с прошлым. Раздал друзьям почти все свои книги и личные вещи, сжег бумаги, написал много писем. Че сознательно уезжал навстречу своей смерти. Он знал об этом. Он был из породы тех людей, у которых напрочь отсутствует инстинкт самосохранения и у которых судьбой написано умереть молодыми. «Я не рожден для того, чтобы руководить министерствами или умереть пожилым человеком», — говорил он своему другу Альберто Гранадосу, с которым еще студентом исколесил на мотоцикле половину Южной Америки. О желании умереть «молодым героем» Эрнесто Гевара писал в своих юношеских стихотворениях.
Уйдя из жизни молодым, Че успел самое главное — во многом благодаря его примеру у нового поколения кубинцев появилось невероятное ощущение собственной гордости и солидарности. Оно, что называется, закреплено у жителей Острова в сознании, на подкорке, этому воспитывают с детских лет. Не случайно ведь главный лозунг кубинских пионеров гласит: «Будь, как Че!». Вот одна история в этой связи. Знаменитый американский писатель Артур Миллер однажды вспоминал, как сидел на набережной Гаваны рядом с двумя небритыми молодыми мужчинами. Рядом остановилось такси, из него вышла привлекательная девушка с двумя пакетами с едой и цветком в руке. Пока доставала кошелек, цветок и пакеты чуть не упали, парни тут же вскочили с мест и побежали к девушке. И взяли у нее из рук пакеты и цветок, пока она расплачивалась с таксистом. Американец подумал, что они бросятся восвояси и убегут, как, наверное, было бы где-нибудь в Нью-Йорке или в Чикаго. Нет, парни, при этом молча, не выказывая эмоций, ждали, пока девушка расплатится. Также молча они вернули ей сумки и цветок. И девушка ушла, лишь улыбкой одарив их…
Во время кризиса в Конго
«Мне показалось, что об этом эпизоде стоит рассказать. Ведь речь шла не только о вежливости и внимании со стороны этих молодых людей, что уже само по себе достойно похвалы. Главное заключалось в том, что девушка воспринимала это как нечто совершенно естественное и вполне нормальное. Само собой разумеется, она не предложила им никаких денег, да и они, как представляется, не ожидали от нее какого-либо вознаграждения, хотя она и производила впечатление относительно обеспеченной особы, — писал Миллер. — После того, как я в течение нескольких лет выступал против преследования и заточения в тюрьмы писателей и диссидентов (на Кубе), я спросил себя, неужели, несмотря ни на что, в том числе на полную экономическую несостоятельность режима, здесь возникло такое обнадеживающее движение человеческой солидарности, которое вовлекало в себя все большее количество людей».
Американца подобное шокировало. Но на Кубе необходимость проявления сострадания, гуманизма, солидарности, товарищества, к которым столько лет шло в своих мечтах человечество, действительно вошло в подкорку и стало реальным. И это, возможно, главное, чему научили кубинцев Че и Фидель. Такие люди всегда будут близки тем, для кого любовь к родине и своему народу не пустые слова. Пока в мире будут униженные и оскорбленные, пока будет царить неправедность, пока «избранные» (страны или люди) будут диктовать другим государствам и миллионам людей, навязывать свои «непогрешимые нормы», будет жить вера в кубинскую революционную сказку.
Хочется верить, что они, Фидель и Че — величайшие бунтари в истории, обнялись там, на небе. Им есть что вспомнить. И есть о чем поговорить с Богом.
Максим Макарычев
