Встреча с Сергеем Шаргуновым
29 июня в 18.00 в книжном магазине «Молодая гвардия» на Полянке состоится презентация книги известного писателя Сергея Шаргунова «Катаев: „Погоня за вечной весной“». В мероприятии примут участие писательница, последний редактор книг Катаева в «Художественной литературе» Ольга Новикова и Захар Прилепин.
Непосредственная работа над книгой заняла у Шаргунова два с половиной года, в течение которых он, по собственным словам, засыпал и просыпался с мыслью о Катаеве. Писатель любил называть свои произведения строчками из произведений чужих: так, «Белеет парус одинокий» — разумеется, из Лермонтова, а, к примеру, словосочетание «Алмазный мой венец» взято из сцены «Бориса Годунова», которую Пушкин не включил в окончательный текст. В этой связи — в качестве подзаголовка — Шаргунов хотел взять именно катаевские слова: «Погоня за вечной весной», — так писатель характеризовал свою жизнь. Впрочем, Шаргунов ссылается здесь на еще одно чужое — цитату из песни Егора Летова: «Вечная весна в одиночной камере».
Ректор Литературного института Алексей Варламов поддержал начинание издательства «Молодая гвардия», которое нередко приглашает в «ЖЗЛ» не профессиональных литературоведов — специалистов, не отступающих от определенной темы, а тех, кто чувствует себя в литературе более свободно и раскованно. С мудростью человека, написавшего шесть книг «ЖЗЛ» о советских писателях, Варламов отметил, что биография Катаева, несомненно, позволит лучше понять наше недавнее прошлое — русский ХХ век.
Внучка писателя Тина Катаева — от себя и от лица своей матери Евгении Валентиновны — поздравила Шаргунова с поистине титаническим трудом, с которым, по ее словам, справился бы далеко не каждый молодой человек. Шаргунов, в свою очередь, поблагодарил Тину за фотографии из семейного архива Катаевых, которые она предоставила и которые были опубликованы в книге.
Шаргунов заявил, что не ставил цель написать «житие святого Валентина», но защитить своего героя от несправедливых нападок было для него делом чести. И Шаргунов доказывает, что неправ был Бунин, когда написал в «Окаянных днях»: «Был В. Катаев (молодой писатель). Цинизм нынешних молодых людей прямо невероятен. Говорил: „За сто тысяч убью кого угодно“». На самом же деле слова про убийство за сто тысяч были цитатой из рассказа «Опыт Кранца», который Катаев приносил Бунину. Не может согласиться Шаргунов и с Борисом Чичибабиным, которому было «жалко негодяев — как Алексей Толстой и Валентин Катаев».
Книгу «Алмазный мой венец» критиковали даже не за панибратство, а за то, что судьба многих из тех, о ком написал Катаев, сложилась более или менее трагично, а Катаев, мол, жил и здравствовал. По мнению Шаргунова, за всеми обвинениями в цинизме, предательстве и продажности чаще всего стояла обыкновенная зависть к катаевскому дару.
— Давайте говорить прямо: Катаева всегда травили… Идею преемственности страны он ставил во главу угла и противился всему, в чем видел расшатывание государственных устоев. При этом Катаев всегда выступал в защиту свободы творчества — например, когда пытался защитить Солженицына.
Жизнь Катаева вобрала в себя множество исторических эпох — от Николая II до Горбачева. Первая мировая война, ученичество у Бунина, тиф, не позволивший Катаеву сесть на корабль до Константинополя. Деникин, Троцкий, Сталин. Влюбленность в сестру Булгакова Лелю. Идея романа «Двенадцать стульев», подаренная Ильфу и Петрову — младшему брату Катаева, который писал под этим псевдонимом… В доме Асеева Катаев дрался с Есениным, а в доме самого Катаева провел свой последний вечер Маяковский. После Великой Отечественной войны основанный Катаевым журнал «Юность» открыл большую дорогу в литературу многим знаменитым писателям, которых впоследствии стали именовать шестидесятниками. Постоянно подвергаемый критике со стороны консервативных кругов, Катаев так и не получил право возглавить «Литературную газету», а страсти вокруг его произведений порой сталкивали между собой всесильные советские ведомства — идеологический отдел во главе с Сусловым и КГБ Андропова.
Отвечая на вопрос, как Катаеву удалось стать заслуженным советским писателем и Героем Социалистического Труда, несмотря на службу в Белой армии, Шаргунов еще раз сослался на твердую государственническую позицию Катаева. Именно на нее, а не на конформизм, следует делать акцент, при анализе сложных жизненных поворотов Катаева. В 1920 году в Одессе Катаев оказался на грани расстрела как участник «Врангелевского заговора на маяке», а после этого, остро переживая распад империи, перешел на сторону красных, в которых увидел спасителей России.
Шаргунов подчеркивает, что за свои почти 90 лет Катаев прожил сотню жизней и, несомненно, состоялся бы как писатель при любых властях и любых режимах. Но флюгером Катаев — опять же — не был: просто жизнь была для него Большой Игрой, и в эту игру он умел играть.
— Жизненная амплитуда Катаева — от расстрельного подвала
