2 июня большая презентация новинки серии «ЖЗЛ» «Катаев: „Погоня за вечной весной“» состоялась в Государственном музее современной истории России, а уже на следующее утро автор книги Сергей Шаргунов пообщался с читателями в шатре «Нон-фикшн» на Красной площади — на одноименном книжном фестивале, который в прошлом году носил название «Книги России».

На «пересменке» Шаргунова поприветствовал известный литературный критик и публицист Владимир Бондаренко, который пришел представить второе издание своей книги «Бродский: Русский поэт», вышедшей в Малой серии «ЖЗЛ».

— Считаю, что в русской поэзии второй половины ХХ века было два гения — Иосиф Бродский и Юрий Кузнецов. При всей непохожести их роднит то, что оба они шли не от пушкинской, а от допушкинской ветви русской поэзии — Тредиаковского, Державина

С Бродским я был знаком, когда учился в Ленинграде. Мы много раз общались, я приносил ему свои стихи (чересчур авангардистские, вроде «дыр бул щыл» Крученых) и однажды гостил у Иосифа дома. Поэзию мою Бродский раскритиковал, и по делу! Благодаря ему я понял, что стихи — это не мое, и стал критиком. С тех пор в мире книг я и живу, — рассказал Владимир Григорьевич.

Отвечая на вопросы, Бондаренко постарался развеять некоторые мифы, связанные с именем Бродского. Например, модно выставлять Бродского ярым антисоветчиком, каковым он якобы стал еще со школьной скамьи, когда, взбунтовавшись против системы, бросил после 7 класса школу. На самом же деле Бродский просто не пожелал учиться и наверняка бросил бы любую другую школу — не только советскую, но и европейскую и американскую:

— Принято считать, что Бродский был тихим, интеллигентным еврейским мальчиком, а он был откровенной питерской шпаной! — заявил Бондаренко.

Зрелый же Бродский был охвачен идеями русской имперскости, о чем, по мнению Бондаренко, красноречиво свидетельствуют такие его замечательные государственнические стихотворения, как «Народ» (1965), «На смерть Жукова» (1974), «На независимость Украины» (1994). Последнее — спустя двадцать лет — обрело, как оказалось, поистине пророческую силу. И, разумеется, Бондаренко категорически не согласен с теми, кто, подобно Игорю Шафаревичу, называет Бродского русофобом. Будучи стопроцентным евреем, Бродский, однако, нашел в себе русскую основу. В этом ему, кстати, помогла ссылка в Норенскую, которая позволила ему оказаться в самой гуще деревенской народной жизни со всеми ее трудностями и радостями.

— Я, конечно, не говорю, что всех поэтов и писателей стоит отправлять в ссылку, как Бродского, и на каторгу, как Достоевского. Но нельзя не признать, что для творческого человека любой опыт полезен. В частности, Бродскому Норенская дала многое, — отметил Бондаренко.

Рассуждая о феномене поэтического творчества, Бондаренко напомнил, что история литературы не знает поэтов, которые гениально писали бы стихи на двух языках, — как бы хорошо ни владели они этими языками в повседневной жизни. Получив признание как русский поэт, Бродский — по приезде в США — предпринял попытку стать еще и поэтом американским. К счастью, он вовремя оставил эту затею, ибо в Америке его написанные по-английски стихи стали подвергаться насмешкам, и недоброжелатели утверждали, что Нобелевскую премию Бродский получил незаслуженно — за политику.

Не осталась в стороне и тема любовной лирики Бродского, который всю жизнь по-настоящему любил только одну женщину — Марину Басманову — и долгие годы искренне посвящал ей восхитительные стихи. Бондаренко не сомневается, что Бродский вкладывал в эти тексты реальный образ и что воспринимать Басманову как отвлеченную музу, вроде Беатриче для Данте, нельзя.

Работая над книгой, Владимир Бондаренко посетил американские города, где жил Бродский, воспетую поэтом Венецию, Швецию, где Бродскому вручали Нобелевскую премию. Это уже можно считать визитной карточкой Владимира Григорьевича, который точно так же пропитывался атмосферой лермонтовских мест (вплоть до родины предков — Шотландии), когда писал предыдущую свою книгу «ЖЗЛ» — «Лермонтов: Мистический гений». Ныне Бондаренко часто гостит в Таллине — в эмиграции в Эстонии провел последние годы жизни Игорь Северянин, биографию которого Владимир Григорьевич пишет сейчас для серии «ЖЗЛ».