Шаргунову удалось почти невозможное: максимально подробно, буквально по месяцам, рассказать о долгой и очень не банальной жизни Валентина Катаева. Это масштабный портрет на фоне ушедшей великой эпохи титанов русской советской прозы и, в целом, удачная попытка разгадать секрет творческого долголетия Катаева. Вокруг Катаева всегда было множество мифов и стереотипов: Сергей Шаргунов методично рассматривает каждый из них, объясняя, почему Катаев уцелел в сталинских чистках и был в фаворе почти при любых обстоятельствах и изгибах генеральной линии. Ответ Шаргунова на загадку Катаева прост: все ради литературы самого высокого образца. Лёгкое и цветистое катаевское письмо оказалось сродни образу жизни Катаева — циника и сибарита.

Я не нашел явных изъянов по фактологии: мне показалось, что для автора было важным если не оправдать каждый поступок Катаева, то, по крайней мере, найти рациональное объяснение им. Но не каждый поступок может быть оправдан: совершенно непонятно, для чего герой соцтруда, лауреат и орденоносец Катаев выступал против диссидентов. И сейчас, спустя 30 лет после смерти Катаева и распада СССР, задним числом обелять своего героя, что будто бы Катаев чувствовал, что диссиденты разрушат страну, это явная натяжка со стороны автора.

И все-таки кем был Катаев: его одинаково отвергали либеральные писатели, считая верным слугой режима и не считали своим писатели-патриоты, обвиняя — как всегда облыжно — в еврейском происхождении и потакании молодым литераторам, которых Катаев открыл в годы руководства журнала Юность. Шаргунову удалось показать, как писатель прожил долгую жизнь как будто наособицу, не примыкая ни к каким кланам и создавшим после 70 лет уникальные автобиографические произведения в жанре мовизма — свободного письма. Место Катаева в советской литературе, особенно после появления его позднейших книг, благодаря книге Шаргунова теперь вряд ли оспаривается, а прием прозрачных псевдонимов из Алмазного венца и Уже написан Вертер использовал в своем последнем романе Таинственная страсть Василий Аксенов — питомец и любимец Катаева из журнала Юность.

Вспоминая ход событий, напомнив их историческое заначание понимаем важность исхода войны

слишком дорого

Можно не правильно запомнить имя, фамилию, дату, но невозможно оказаться в том времени особенно в войну.