Мария Залесская о «шести К»: камин, кресло, кофе, кот, книга и клетчатый плед.

Мария Залесская: «К своей книге о Вагнере я шла 15 лет». Памятник Вагнеру в городе Байройт (Германия). Фото Романа Берченко

Книга Марии Залесской «Вагнер» вызвала большой интерес в России и в Германии.

– Мария Кирилловна, ваши книги в основном посвящены музыке и Германии, чему, как я понимаю, весьма способствовало полученное образование. А почему выбор пал именно на это учебное заведение? Любовь к предметам ваших исследований зародилась еще в детстве?

– Я очень благодарна своей alma mater; у меня были прекрасные педагоги. Низкий им поклон! А почему именно ГМПИ им. Ипполитова-Иванова? Так сложилась жизнь. Я занималась при этом учебном заведении на подготовительных курсах, затем поступила в училище. Следующим шагом стал институт. Учась на вокальном отделении, я очень увлеклась музыкальной литературой. Еще будучи студенткой, начала писать. Постепенно писательский труд стал основным. Хотя я и попреподавать успела! А вот с Германией история отдельная. С раннего детства помню совсем недетские книги, которые стояли на почетном месте в домашней библиотеке: «Кант», «Гегель», «Шеллинг»… Эти тома написаны философом-германистом Арсением Владимировичем Гулыгой, дядей моего отца, художника Кирилла Мордовина. Именно Арсений Владимирович сказал мне однажды (я была еще совсем девчонкой): «Ты должна писать и заниматься Германией!» Я выполнила этот завет: в знаменитой серии «ЖЗЛ» вышли мои книги «Вагнер», «Ференц Лист» и «Людвиг II». Теперь я не только автор, но еще и заместитель главного редактора издательства «Молодая гвардия», где в свое время издавался Гулыга. Повторю – так «закольцевалась» жизнь!

– Как появилась ваша первая книга? Некоторые говорят, что толчок к написанию книги дается свыше. Пришло свыше или путем более рациональным? И с чего вы начали – с художественного произведения или с публицистики?

– К своей книге о Вагнере я шла 15 лет. Начав серьезно интересоваться этим композитором еще в институте, впоследствии я продолжила свои изыскания. Критическая масса накопленного материала однажды просто заставила меня взяться за книгу. Свыше кое-что тоже приходило. Но это очень личное. Строго говоря, биография Вагнера – не первая моя книга. Но первая из тех, что я считаю, скажем так, настоящими. Получается, что я начала с нон-фикшен.

– Кого вы считаете своими учителями в литературе? Существуют ли для вас непререкаемые авторитеты – писатели или поэты, чей талант вы никогда не поставите под сомнение?

– Во многом учителем в литературе был для меня мой муж, историк Константин Залесский. Кстати, он тоже специалист по истории Германии. Только военной, а не «музыкальной». Что касается авторитетов, то для себя я бы этот вопрос сформулировала по-другому. Помните расхожую фразу: «голосуй сердцем»? В литературе я как раз всегда «голосую сердцем». Не авторитет, а любимый, старый добрый друг, книгу которого чаще остальных кладу под подушку, перечитывая не один раз. Мне повезло! Таких «литературных друзей» у меня много – и поэтов, и писателей – и количество их только растет. Никого конкретно называть не буду, вдруг остальные обидятся? Лучший отдых для меня – чтение. Знаете уютное правило «шести К»? «Камин, кресло, кофе, кот, книга и клетчатый плед». Кот в моем случае заменяется псом. А так все в точку!

– Бывает, писатель снисходительно относится к читателю, к его уровню – мол, читают нынче все подряд и хорошая литература в загоне. Насколько вам нужен читатель – его отзывы, комментарии, вопросы?

– Ну, писатель без читателя – это как каннибал на необитаемом острове! Если кто-то из писателей говорит, что читатель ему не нужен, то однозначно лукавит. Тогда можно просто писать в стол; зачем же издавать? Если писатель принес свою книгу в издательство, то он априори хочет, чтобы ее прочло как можно больше людей. Конечно, среди них люди абсолютно разные. Кто-то более доброжелателен, кто-то менее – ну и что? Я очень люблю общаться с читателями. Это ведь так интересно! Можно узнать что-то новое, найти близких по духу людей, с кем-то от души поспорить. (Оставим за бортом тех, кто лишь самоутверждается за счет автора, стараясь сказать гадость просто ради гадости.) Вы говорите, хорошая литература в загоне? Давайте честно! Вся книжная отрасль в загоне. Государственной поддержки у нее практически нет. Вот, к примеру, в Германии льготное налогообложение у аптек и книжных магазинов. И там вместо бутиков и супермаркетов открываются книжные магазины. А у нас? Увы, все происходит с точностью до наоборот…

– Как вы выбираете героев для написания биографий? Вы их всех любите или этот фактор не является решающим?

– В своей издательской деятельности (а «Молодая гвардия» в основном занимается именно биографиями) я сталкивалась с примерами авторов, которые приходят в издательство и говорят: «Скажите, кто вам нужен, а уж я напишу! Хоть биографию Цезаря, хоть Анны Павловой, хоть… да хоть кого!» С такими «биографами» мы не сотрудничаем. Мне кажется – это мое субъективное мнение, – настоящий биограф тот, кто потратил не один год собственной жизни на попытки понять жизнь другого человека. Этот «другой» становится частью тебя самого. Ведь чтобы понять, а не сочинить от себя истинную мотивацию героя, нужно смотреть на мир его глазами! А любовь… В какой-то точке пространства и времени встречаются герой и его биограф... Это как в семейной жизни. Они могут «сосуществовать» долго и счастливо, а могут «не сойтись характерами». Что касается лично меня, то, пожалуй, не я выбирала персонажа, а персонаж меня. Объяснить рационально не могу. Как не могу сказать, кто любимый: они все были, а теперь уже и остаются буквально членами моей семьи.

– Когда вы пишете биографию «замечательной личности», это детектив, клубок, который предстоит распутать, или в голове уже есть ясная картина происходившего? Часто ли во время написания открывается что-то новое, неожиданное?

– Почти всегда! Для того и пишется новая книга, чтобы открыть что-то новое – простите за тавтологию. Так что, конечно, это детектив со многими неизвестными! Даже структура книги в процессе написания может меняться. А уж содержание… Бывает, находишь всего лишь один какой-нибудь малюсенький фактик, и он в итоге переворачивает на 180 градусов ранее выстроенную концепцию. Кстати, работа над биографией Людвига II превратилась в настоящее историческое расследование!

– Недавно я узнала, что вы пишете рассказы, где главными героями являются собаки. Как пришла эта идея?

– Я несколько лет сотрудничала с журналом «Мир собак» под псевдонимом Лана Мациевская. Писала короткие рассказы про собак. Замечательный был журнал, очень жаль, что он закрылся. … Но собаки уже заняли в моей жизни очень прочное место. В 2014 году вышел мой первый сборник собачьих рассказов под названием «Хвост судьбы». С тех пор и не могу остановиться: все пишу да пишу, душой отдыхаю, сочиняя про какого-нибудь очередного Бобика. У меня единственный нерушимый принцип – рассказ должен быть в обязательном порядке позитивным. Никаких слез! Их нам и в жизни хватает. А помогает мне моя «хвостатая муза» – мопс Трюфель. У него даже своя страничка в Instagram есть в отличие от хозяйки. Великий немецкий комик, художник и писатель Лорио говорил: «Жизнь без мопса возможна, но бессмысленна». Это буквально обо мне!

– Кстати, я заметила, вы не очень активны в социальных сетях. Это сознательный выбор или нехватка времени?

– И то, и другое. Времени не хватает катастрофически. Плюс я абсолютно не интернетный человек. Однозначно предпочитаю живое общение. Социальные сети порой даже раздражают, как какой-то суррогат. Ну, согласитесь! Что это? У тебя, к примеру, тысяча «друзей», 990 из которых ты в глаза не видел!

– Что вы думаете о кризисе современной литературы, о котором так много говорят? Так ли близок конец бумажной книги, как считают пессимисты? Вы лично предпочитаете читать электронку или бумажный вариант?

– Каждой исторической эпохе – каждой! – свойственно декларировать смерть искусства, литературы. Литература и искусство – отражение времени, в котором мы живем. Банальное выражение, но ведь так оно и есть! Кризис литературы, говорите? Значит, кризис в головах – чуть-чуть дополним профессора Преображенского. А поменяемся мы – поменяется и литература. Но и сейчас, одновременно со всем этим пресловутым кризисом, создаются прекрасные произведения. Причем в разных жанрах. Обожаю прозу Валентина Курбатова, Евгения Водолазкина. И одновременно получаю огромное удовольствие от детективов Елены Михалковой. Да и сама книга никуда не денется, это мое глубокое убеждение. Помните фильм «Москва слезам не верит»? «И ничего не будет, одно сплошное телевидение!» Теперь говорят: «одна сплошная электронка». Вот подождите еще несколько лет. Вам врачи скажут и докажут, что читать с ридеров, я уж не говорю про экраны телефонов, – вредно. Кстати, даже неумолимая статистика показывает, что люди стали обратно поворачиваться в сторону бумажной книги. А как редактор и автор отмечу: один и тот же текст в электронном виде и в бумажном воспринимается по-разному. Лично я голосую за бумажную книгу!

– На повседневной жизни как-то сказывается то, что вы писатель? Никогда не хотелось уехать, как Лев Толстой, в глушь и писать вдали от суеты? Как относится семья к вашему творчеству?

– В теории уехать в глушь хочется постоянно. Люблю подолгу бродить по лесу. Грибы – вообще моя страсть непреодолимая! Но у меня же двойная жизнь, даже тройная: работа в издательстве, писание книг и журналистика (ведь я, оправдывая свое музыкальное образование, еще и статьи пишу в газеты и журналы; вот такая я многостаночница!). Поэтому одна часть моей души – писательская – жаждет тишины и деревенского уединения. А «издатель с журналистом» требуют находиться на городской передовой, в гуще событий в литературном и музыкальном мире. Как раз семья-то и помогает удержать баланс. Муж и сын поддерживают, понимают и требуют своей доли внимания и заботы. Ой, я же еще про музу-Трюфеля непростительно забыла! И почему в сутках не 48 часов!!!

– Творческие планы вы держите в секрете или можете поделиться с читателями газеты?

– Стараюсь всеми силами бороться со всякими суевериями, но пока что они сильнее меня. Поэтому давайте сохраним некую интригу. Дай бог, продолжение следует…

Виктория Балашова, «Независимая газета»